Глава 30. Временной снайпер

Глава 30. Временной снайпер

К одиноко сидящей у костра Наталье — все остальные разошлись, кто куда, — подбежал запыхавшийся Сергей, который ходил за сушняком в лес через дорогу. Очень быстро вернувшись, он, ещё издали, закричал:

— Наталья! Здесь сейчас был Андрей! Он шел сейчас от лагуны! Представляешь? Я с ним только что говорил!

— Да ты что!

— Он сказал, что, если мы с ним хотим пойти, чтобы быстро собирали вещи — а он нас ждёт у развилки дорог, недалеко от того самого места, где недавно было осиное гнездо… Надо быстро палатку собирать.

— Это очень неожиданно. Я сейчас никуда не собиралась. Но раз так уже сложилось, что Андрей нас ждёт, то надо идти, — ответила Наталья.

Вещи и палатку они собрали быстро. Как-то мельком, мимоходом, наскоро, попрощались с задумчивым и отсутствующим Николаем, снова бродившим неподалёку от Мандалы.

— Жаль, что с дядей Юрой не попрощались, — посетовала Наталья, — Надо спешить!

— Не принято на Поляне долго прощаться, и со многими мы как бы и не прощаемся вовсе, — ответил Сергей.

И они двинулись. У развилки дорог, неподалеку от которой было когда-то осиное гнездо, их действительно ждал Андрей, но неожиданно не один, а со своими новыми спутниками. За это время его нагнали и вызвались ему в попутчики до Поляны новые лица: невесть откуда взявшиеся и шедшие по верхней дороге, ведущей отсюда к морю, Семён, парень им уже знакомый, так как работал вместе с ними однажды ночью со звёздами, и его спутница, назвавшаяся Анной.

— Лучше бы вам здесь оставаться. Но раз — судьба, то пойдёмте. Поможете мне в одном весьма непростом деле, — шепнул Андрей Наталье украдкой, как только они вышли с боковой тропы и зашагали по широкой грунтовой дороге.

— Как там, на Поляне, дела? Чем там занимаются? — спросила Наталья.

— Магниты раскололись. Почти все разъехались. А я — так, работаю с одной бабушкой.

«Странное занятие для Андрея», — подумала Наталья и хихикнула.

— А вы здесь какими судьбами оказались? — спросил в это время Сергей у Семёна и Анны.

— Да — так. С утра ещё решили совершить свободное путешествие по горам. Вот, возвращаемся, — ответил Семён.

Наталье эта неожиданная встреча показалась несколько странной подозрительной, хотя она не смогла бы ответить, чем. Будто бы, эти люди нарочно поджидали именно Андрея, да и они сами что-то показались ей странными для мест, далёких от поселений. Такие люди обычно не совершают долгих переходов. Как Семёну, так и Анне, с её точки зрения, место могло быть только в большом городе, в его пёстрой толпе. «Интересно, какими судьбами могло занести на Поляну этого парня? Самоуверенный до наглости, полностью закрытый тип, из таких, каким в наше время и в нашем мире весьма комфортно. И что связывает его с этой хрупкой, артистичного вида, дамой, которая выглядит лет на пятнадцать старше его самого? К тому же, на влюблённую пару они не похожи, на семейную — тем более. Но, будто бы, их внутренне явно что-то тесно связывает между собой», — подумала Наталья.

Семён был одет в джинсовую жилетку, джинсы, светлую футболку, в мягкие дорогие и модные туфли. На его голове лихо красовалась летняя ковбойская шляпа с широкими полями. А, глядя на Анну, в первую очередь Наталья приметила бросившиеся в глаза босоножки на довольно высоком каблуке-шпильке… Кроме того, на этой женщине была клетчатая рубашка, джинсы и женская соломенная шляпка от солнца, болтавшаяся сейчас сзади, на тесёмочке, в районе лопаток. И у этой пары с собой не было совершенно никакого груза: ни рюкзаков, ни даже тоненьких пакетиков, в которые можно было бы захватить с собой немного еды.

В это время, когда Наталья, идущая сзади со своим многострадальным рюкзаком, внимательно и откровенно разглядывала случайных попутчиков. Семен вдруг довольно зло и неожиданно обернулся и так же изучающе рассмотрел её саму. Смутившись, Наталья тут же отвела глаза в сторону…

Шли они все довольно быстро, и дорога обратно, кроме того, совершенно не походила на то магическое путешествие, которое было подарено им Андреем совсем недавно, ранним утром, и которое всё ж почему-то так чётко и ясно всплывало сейчас в памяти Натальи. Впереди лежала самая обыкновенная грунтовка, идущая по лесу. Никаких речек, кроме той, что была уже совсем недалеко от Поляны, они на этот раз и вовсе не пересекали…

Стояла знойная жара, под ногами пылилась дорога. Шли, большей частью молча или болтая ни о чём: о жаре, о лесе, о ящерицах… Пока не дошли до места, где над дорогой нависали слоистые обрывистые скалы, а где-то глубоко в ущелье внизу протекала река: та самая, в которую совсем недавно сверху полетели почти одновременно три посоха… На этом месте Семён неожиданно остановился и, став посередине дороги и заступив дальнейший путь Сергею, вдруг схватил его за ворот рубашки и довольно наглым, хамским и упёртым голосом спросил:

— Сергей! А ты не подаришь мне сейчас свой пацифик? Я давно такой хочу. Всю жизнь о таком мечтал, правда!

Но тут между парнями вдруг быстро и проворно вклинился Андрей, который строго, но мягко спросил Семёна, неожиданно и пристально глядя ему прямо в глаза:

— А ты — человек мирный? И пацифик по праву будет принадлежать тебе?

— Нет. Я — далеко не мирный человек. Я — грубый, и даже жестокий. Но я решил стать мирным, — вдруг ответил тот не своим, сильно изменившимся хриплым голосом.

— Так значит, ты решил с этих пор измениться и нести людям мир? — по-прежнему глядя Семену в глаза, жёстко допрашивал его Андрей.

— Да, — со странным взвизгиванием, громко подтвердил тот. Андрей продолжал глядеть Семёну прямо в глаза, и грозный парень странным образом вдруг полностью обмяк и стушевался.

— Ну, тогда пацифик — по праву твой. Но он, — и Андрей показал кивком в сторону Сергея, — Не может так просто подарить тебе его, задаром. Потому что тогда у тебя вырастут кармические долги. Ведь это обретение пацифика должно стать магическим актом. А потому, вы должны обменяться. Вещь на вещь. Ты должен будешь отдать ему то, что он в свою очередь пожелает, — твердо продолжил Андрей.

— Но у меня ничего нет! — запротестовал Семён, показывая всем свои пустые руки, — И никакого брелка, символа или талисмана в карманах я тоже не скрываю.

— Мне нравится твоя шляпа, — неожиданно сказал Сергей, указывая рукой на ковбойский стетсон Семёна.

— Ага! Обмен! — ликующе закричал Андрей.

Семен молча снял и протянул Сергею свой стетсон, а тот снял с шеи и отдал ему металлический пацифик.

— Обмен состоялся. Я свидетельствую, — заявил весело Андрей, — Да свершится обретение Семёном нового пути!

А Сергей тут же примерил ковбойскую шляпу, которая оказалась ему как влитая — и весело запрыгал по дороге, отбивая чечётку, в своих модельных итальянских туфлях на каблуках.

— Кажется, он получил какую-то завершённость. А то — ему явно чего-то не хватало, образ был не полным. Что ж, пусть эта шляпа будет магической, — ещё раз подытожил состоявшийся обмен Андрей.

Когда дорога, почти вплотную подошедшая к посёлку, приблизилась к ближайшей от него речке, то Андрей предложил всем перейти её вброд и затем вернуться вдоль противоположного, более крутого, берега под деревья и искупаться там в самом глубоком и живописном месте этой речушки. Наталья решила отсидеться на берегу, так как свой «верх» от купальника она засунула в рюкзак, но Андрей сказал, что выкупаться должны все, непременно и обязательно. Тем более что у Анны, как оказалось, купальника не было и вовсе, но она не делала из этого проблему.

— Вы с Анной зайдёте в воду здесь, а мы — дальше, в том месте, которое отгораживают большие камни. Здесь — более удобный спуск к воде, можно придерживаться за дерево и аккуратно спуститься, а там — надо прыгать с обрыва в воду, — пояснил Андрей, — Я изучил здесь все подступы к воде. И — не отказывайся! Это — не простое купание. Это — омовение.

Когда мужская часть их группки скрылась вне видимости — лишь голоса раздавались невдалеке, а люди были скрыты камнями и деревьями — первой разделась Анна и стремительно вошла в воду. Придерживаясь за ветви, затем вошла в реку и Наталья — и сразу, резко погрузилась по пояс. Стоявшая спиной к ней Анна в этот момент вдруг резко обернулась и неожиданно осмотрела Наталью пристальным, слишком внимательным, каким-то неженским и оценивающим взглядом. Но вот Наталья уже с бурным всплеском, резко полностью погрузилась в воду и поплыла. Вода здесь была редкостной даже для этих мест кристальной чистоты, очень холодная. Неожиданно речка в этом месте оказалась довольно глубокой: здесь было с головой. Но, несмотря на глубину, очень подробно были видны все подробности дна, каждый речной камешек. Среди камней встречались и очень крупные, выходящие грядой на поверхность, но между всеми ними легко можно было проплыть. За каменной стеной, за крупными валунами, раздавались шумные всплески: там кто-то прыгал с берега, а кто-то шумно нырял, деликатно не заплывая на «женскую половину». Наталью, кроме того, скрывали также ивовые, склоняющиеся в реку, ветви той самой ивы, держась за ствол которой, погруженный в воду, к воде спустились и она, и Анна.

Когда все оделись, а потом встретились на тропинке, поднявшись от реки на небольшую возвышенность, то снова продолжили путь. И двинулись, конечно, уже прямо к Ромашковой поляне. После реки идти стало легко и приятно.

Уже вблизи поляны им встретился Володя. Он возвращался из ближайшего продуктового магазина.

— Ну как, ещё не все отсюда уехали? Кто-нибудь ещё остался на поляне? — поздоровавшись, спросил у него Сергей.

— Уехали многие, но всё же пока не все: на краю Ромашковой, у ближайшего родника, ещё стоят с палатками матушка Мария, Зина и Зоя. Они ожидают машину, которая сегодня вечером должна приехать и их вывезти, и меня они за продуктами послали. А сам я, как только их провожу, то сегодня же или уже завтра утром, наверное, к лагуне отправлюсь, на Грушевую. Там больше всего теперь наших. А ещё, на поляне осталась по-прежнему группа Дианы. Ну, знаете, они у дальнего края поляны, в лесочке на дороге к роднику, стоят. Да, и вот что странно: всё место у нашего бывшего лагерного костра теперь заняли виссарионовцы. Не знаю, откуда их столько набежало. Виссарионовцы стоят теперь тут, на нашем прежнем главном месте и проводят что-то вроде наших Магнитов. Или — хороводы водят, уж не знаю. Песни странные поют. Советские. Их не поймешь, что они хотят. Как-то странно они себя ведут…

Через несколько минут вся немногочисленная группа во главе с Андреем вышла на поляну. Действительно, даже сейчас ближе к краю поляны стояли, собравшись в огромный кружок, виссарионовцы. Они нестройными голосами, вразнобой пели хором: «Солнечный круг, небо вокруг…»

— Идите к нам! Порадуемся солнышку! — предложил при появлении новых сейчас для них людей стоявший чуть в стороне от круга полноватый мужчина в спортивном хлопчатобумажном трико со вздутыми коленками. Наталья, после купания легкая и радостная, вдруг уже рванулась, чтобы побежать и стать вместе с виссарионовцами, в их круг.

— Стой! — внезапно схватил её за руку Сергей. Она остановилась, посмотрела удивлённо.

— Он прав. Лучше не надо, — коротко и без дальнейших объяснений отрезал Андрей. И Наталья не стала настаивать на своем.

На время Семён и Анна отошли к ближайшему роднику вместе с Володей: именно там, вблизи этого родника, ещё стояла с палаткой и маленьким костерком матушка Мария и другие люди, которые ещё оставались здесь, но уже ожидали своей машины. Володя отнёс и передал им купленные продукты, а Семён и Анна завернули к роднику, чтобы напиться воды.

Когда Наталья, Андрей и Сергей прошли небольшое расстояние по краю поляны и уже собирались повернуть по направлению к небольшому лесочку, в котором располагался лагерь Дианы, вдруг к ним приблизились от костра и заступили им дорогу несколько виссарионовцев.

— Давайте знакомиться! — приветливо улыбнулся им высокий худой мужчина с редкими зубами, — Я — Павел, это — Евгений, а девушки — Лора, Тома и Надя.

Евгений был небольшим, неприметным и ничем не запоминающимся человечком без возраста. Лора и Тома — невзрачными толстушками лет тридцати на вид. Зато Надежда явно среди них всех выделялась, будучи красивой хрупкой девушкой, одетой в странный в этих местах наряд, некий фольклорный костюм: белоснежную кофточку с вышивкой и зелёную, длинную, вышитую понизу юбку. Её одежда казалась только что отглаженной и была как-то неестественно материальной. С отчетливой, прямо-таки лезущей в глаза фактурой ткани, будто увеличивающейся и приближающейся к глазам по мере рассмотрения.

«Странно как-то, — подумала Наталья, — Никогда не видела таких девушек, хотя не пойму, что, собственно, в ней такого необычного. Просто, будто она совсем и не отсюда. Неестественная, как кукла заводная. А глаза — печальные».

— Хенаро! — представился в это время Сергей в ответ на просьбу Павла назваться. При этом он чуть приподнял край шляпы и бодро раскланялся. Наталья сильно удивилась: обычно Сергей так себя не вёл.

— Хенаро, а чем вы занимаетесь? — спросил теперь, слегка осклабившись, тот самый человек, который представился как Павел.

— Я немножько плёхо говорить русский, — с ломаным акцентом ответил ему Сергей, — Я недавно приехаль из Мексика!

Как ни странно, и это «прокатило» за непреложную истину: все присутствовавшие рядом виссарионовцы понимающе заулыбались и закивали.

— Приходите к нам вечерком! Песни попоём! — предложила Лора.

Когда же они отошли от виссарионовцев в сторону и двинулись к рощице, Андрей сказал, обращаясь к Сергею:

— Я говорил, что шляпа — магическая. Теперь ты — Хенаро. Из Мексики. Здорово! Правильно, чем меньше они о тебе узнают — тем лучше. А сейчас у нас есть ещё уйма времени: может, теперь вниз спустимся, теперь уже к этой, зелёной, реке сходим? Только закинем по-быстрому в лагерь Дианы ваши вещи.

В это время их снова нагнали Володя, Семён и Анна. Предложение сходить на ближайшую речку все они дружно одобрили. А Наталья в это время всё ещё продолжала с удивлением наблюдать за показавшейся ей странной Надеждой, которая уединилась ото всех и теперь, похожая на тургеневскую девушку, прогуливалась в тени деревьев, окружавших Поляну, с грустным и мечтательным взором.

— Может, пригласим и её с собою на речку? — неожиданно предложила Андрею Наталья.

— Думаешь, она у них — личность выдающаяся? — странным голосом спросил Андрей, — Ну, что ж… Может, ты права. Это — интересный пассаж. Только, что из этого выйдет — вот вопрос…

— Семён! Володя! Пригласите даму к речке прогуляться! — обратился затем он к парням, — А мы пока сходим, вот их вещи в лагерь закинем. Пойдёмте! — предложил он Сергею и Наталье, — За одно — проведаем моих бабушек.

— Каких бабушек? — спросила Наталья.

— Сейчас их увидишь: Валентину и Диану, конечно, — хитро усмехнулся в усы Андрей.

Наталья внутренне вздрогнула от неожиданности. Да, Диане, наверное, уже было лет пятьдесят, и теоретически она уже могла бы быть чьей-нибудь бабушкой. Но называть её так! Наталья припомнила высокую, статную фигуру со стальными мускулами и голос Дианы — то властный, то — лирически-напевный, её светлые, как лён, естественные волосы и умное, волевое и совсем без морщин лицо… Если это — бабушка… То, скорее всего, бабушка, владеющая йогой: баба-йога. «Да, Наталья, это ты попала под раздачу», — подумала она про себя. Она почему-то сильно побаивалась Диану.

Когда они втроем подошли к месту, где базировалась Диана и где стояла её огромная палатка и несколько маленьких палаток её пациентов, а также державшейся особняком бабушки Валентины, то Дианы в лагере в это время как раз не оказалось: она и бабушка Валентина, как сказали, пошли куда-то вместе немного поработать. Андрей поздоровался с хрупкой, бледной Таей, которая что-то варила у костра и с Александром Евгеньевичем. Потом предложил помочь Наталье наскоро поставить палатку: как раз на месте прежней своей, которую он отдал Гере. Потом он закинул к ним и свои немногие вещи, с утра провалявшиеся у костра. После чего они дружно направились обратно, туда, где их уже заждались Семён, Анна и Володя.

Наталья, когда предлагала пригласить с собою прогуляться и Надежду, сильно сомневалась в том, что та легко согласится пойти с ними на речку: ей казалось, что у виссарионовцев вряд ли можно вести себя так вольно и, возможно, что даже перед простой прогулкой Надежде придётся спросить разрешения у старшего. Но, вопреки её ожиданию, Семён и Володя довольно быстро уговорили девушку пойти вместе с ними на речку. И теперь все они выдвинулись и пошли сначала по узкой тропке вниз, к грунтовой дороге. Потом дорога повела их по открытому полю. И, наконец, завела в тень деревьев и завертелась по лесу, неподалёку от оставшейся чуть в стороне речки. Пока шли, то опять болтали о всякой чепухе, следуя за идущим впереди Андреем маленькими группками по одному — два человека. Но вот Андрей неожиданно вывел их всех на то самое, весьма загадочное, место у реки, на котором впервые прочёл Наталье и Сергею свою Молитву Молчания…

Только на этот раз всё было иначе. И даже спускаться к реке теперь всем предстояло с крутого обрывистого склона. За этим склоном следовала обширная площадка до самой реки, заваленная круглыми валунами самых разных размеров, вплоть до очень крупных. С самого верха склона надо было прыгать резко вниз, на камни, как это первым только что проделал Андрей. Или же, была ещё сомнительная возможность удержаться ненадолго, соскользнув ногами на небольшой уступ, располагавшийся где-то посередине, и постаравшись затем, аккуратно свешиваясь вниз ногами, попасть на небольшой одинокий камень — и лишь потом спрыгнуть вниз, с гораздо меньшей высоты. Андрей стоял внизу и наблюдал за осторожно спускающимся по склону Сергеем, а затем — и за Натальей, которая, с трудом, цепляясь руками за траву, дотянулась ногой до уступа. В этот момент Сергей протянул Наталье руку, чтобы помочь ей спрыгнуть. Одновременно стоявший неподалёку Андрей неожиданно и тихо сказал им, выбрав такой момент, чтобы никто из ещё остававшихся на уступе его слов не услышал:

— Смотрите! Скоро кто-то будет плакать. А для кого-то настали дни расставаний, невезения и разочарований.

Наталья, примеряя эти слова на себя, подумала: «Что? Неужели, это мы с Сергеем сейчас разлучимся? Почему?» — но времени на дальнейшие раздумья у неё сейчас не было: она чуть было не соскользнула с уступа, еле удержавшись, и еле успев развернуться и опереться на руку Сергея, прежде чем спрыгнуть вниз.

Когда спустились все, Андрей уже стоял на самом берегу реки, проскакав к нему по крупным валунам, будто рассыпанным кругом каким-то великаном. Когда все дружно последовали за ним, он предложил рассесться на камнях. Причём, выбрав каждый себе то место, которое покажется подходящим именно ему. И, когда каждый занял такое «своё» место, то разом все замолкли. И снова, как и раньше на этом самом месте, время будто остановилось… Оно стало тянуться тягуче-медленно. Казалось, вокруг ни с того ни с сего небо вдруг потемнело, а все звуки доносились сюда гулко, будто падая вниз, и будто они теперь находились в пещере или в тоннеле. И даже слова Андрея так же гулко, как капли, падали в беспредельную пустоту, медленно растворяясь в ней, постоянно затормаживаясь вязким, тягучим, отравленным воздухом.

Кажется, всё это уже было. Или — не было?

— Живые существа имеют перед неживыми преимущество чувства боли. Они чувствуют. Переживают. Плачут. Они испытывают постоянную трансформацию, с глубокими ранами души пробираясь сквозь тернии, прорастая душой к далёким звёздам, — начал Андрей, — Молчаливая жизнь этих камней, что нас сейчас окружают, и то более духовна, чем жизнь многих странных сущностей, инертных и замкнутых на себя. И существа без души ещё века прозябали бы в слое, которому нет названия и который является лишь слоем подобия жизни… Но у них тоже имеются свои гении. И они иногда пробивают дорогу сюда, в наш мир. А за такими их гениями просачиваются в наш мир и другие, отсталые сущности мира теней. А здесь им легко и весело. Им нравится пребывать здесь, в нашем мире.

Но лишь те из них, кто самостоятельно пробил сюда дорогу, видят и запоминают происходящее. Они чувствуют свою ущербность, свою временность здесь. Ведь они, как бабочки-подёнки, появляются здесь очень ненадолго. А для того, чтобы остаться здесь навсегда, подобной сущности необходимо одно: стать человеком. Ей, увы, нужно приобрести свой дар — и свою муку: преимущество чувства боли. Душу. То есть, обрести ещё один принцип в своём строении. Чтобы, родившись в своём собственном теле и не вытеснив на этот раз никого из чужого, и будучи среди людей, пройти сложное испытание приобретения чувств, получения опыта. Это испытание, подобное испытанию андерсоновской русалочки, проходят все иные существа, вновь обретающие душу. Испытание может быть дано лишь единожды, и не каждый с этим испытанием справляется. Тем, кто не сможет его пройти, это грозит стать вечно неприкаянным духом, ушедшим из своего мирка, но не добравшимся до нашего.

И всё же, сейчас мы, абсолютно осознанно, обращаемся к этим молчаливым камням, свидетелям… И предлагаем при их участии таким дремлющим, прозябающим сущностям ступить на путь мучительного и трудного приобретения души, на путь развития, вместо вечного их зависания в холодном и бесчувственном, благополучном, но безрадостном мире теней, куда не проникает солнечный свет. Просим их сказать жизни: «Да!» И мы сейчас посылаем им нашу энергию и нашу любовь. Да свершится их путь к звёздам! Да обретут они душу, а с нею — пусть обретут и радость, и боль, и счастье… Вот, наконец, их застывшее состояние проходит. И начинается движение. Живым дано право на движение. А мы помолимся за обретение ими жизни! Мы посылаем сейчас им, по своей доброй воле, свою энергию!

Вдруг стало ещё тяжелее. Воздух стал совсем вязким и тяжёлым. Несмотря на то, что сверху шли энергии, очень трудно давалось их проведение, которое требовало сейчас очень большой траты сил. Наконец, время, затормаживаясь, будто и совсем остановилось… Миг — и потом оно будто снова пошло. А внезапно наступившая темнота теперь вдруг снова стала наполняться привычным солнечным светом, а мир — обретать свои прежние звуки. Зажурчала снова речка, запели птицы. Зашевелились, до того казавшиеся застывшими каменными изваяниями, сидевшие на камнях люди…

И, пока ещё не все полностью вышли из этого странного, полусонного состояния, первой поднялась со своего камня Анна — и вдруг, не говоря ни слова, быстро поскакала по валунам, а затем быстро вскарабкалась на практически вертикальный склон: подтянувшись до уступа, легла животом на его травянистый край — и только мелькнула на прощание каблуками своих босоножек. Все остальные продолжали по-прежнему оставаться на своих местах, не говоря ни слова.

Потом встала Надежда, и так же молча, не говоря ни слова, пошла по лесной тропинке вдоль реки. Неподалёку она вышла к воде и села на берегу: сквозь ветки и кусты слегка выделялся её наряд белым и зеленым пятнами.

Затем куда-то в противоположную сторону леса ушел Андрей. Разделся и прямо здесь пошёл купаться в реке Володя.

— Пойду и я искупаюсь, только здесь неподалеку! — сказала Наталья.

Она пошла по лесной тропинке в ту же сторону, в которую ушла Надежда, но прошла мимо того места, где та свернула к реке от основной тропы, и, отыскав ближайший следующий подход к воде, приблизилась к берегу. Там, на берегу, она сняла рубашку и белые шорты и повесила их на ветви, а сама, быстро погрузившись в воду, с наслаждением поплыла.

В этой реке вода была не такая кристально чистая, как в далёкой отсюда лагуне, и была чуть зеленоватая. Но зато здесь вода прогревалась сильнее, была значительно теплей. Наталья купалась и ныряла довольно долго, а потом быстро выскочила из воды, оделась и поспешила к тропке вдоль реки, что вела обратно.

И в этот самый момент она увидела внезапно появившегося на тропе ухмыляющегося Семёна, направляющегося в её сторону. Его вид и странное выражение его лица насторожило Наталью. «Что он — и меня решил теперь заполучить, вместе с пацификом? — мелькнула у неё шальная мысль, — Уж как-то странно он себя ведёт и смотрит странно». Поэтому, она быстро метнулась назад, к реке, и, обнаружив почти незаметную и с трудом проходимую проплешину между кустами и деревьями, резко взяла вправо, и, промчавшись затем через сухостой, быстро достигла окольными путями главной тропы, оставив таким образом Семёна где-то позади себя. Миновав тропою то место, где сидела у воды, и, как теперь услышала Наталья, плакала Надежда, она пошла дальше, уже восстановив дыхание и спокойным шагом. И тут она увидела, что навстречу ей быстрыми и спешными, но абсолютно бесшумными шагами, внутренне сосредоточенный и собранный, двигался Андрей. Увидев Наталью, он, как показалось, испытал большое облегчение, но, тем не менее, не замедлил своего быстрого шага, и только бросил в её сторону:

— Иди быстро к ребятам!

Наталья, отправившись дальше по тропе, вскоре вышла к Володе и Сергею, которые сейчас неспешно кидали в воду камешки, пытаясь «печь блины». Володя был в плавках, а Сергей — по-прежнему в полной своей экипировке: джинсовой рубашке, джинсах, лакированных туфлях и в подаренном стетсоне, который никуда не испарился, в отличие от Анны, а теперь ещё и самого Семёна. Надежда, только что сидевшая на берегу и плакавшая, тоже, уйдя с берега, отнюдь здесь не появилась, будто навсегда растворившись где-то между деревьев.

Время шло. По-прежнему больше никто не возвращался сюда и даже не проходил мимо по верху, по дороге. Тем временем Сергей и Володя увлеклись обсуждением фантастической книги, которую Наталья не читала. А ей не оставалось ничего другого, как упорно продолжать ждать Андрея.

Наконец, он вернулся. Сосредоточенный, полностью ушедший в себя. Никакой Надежды или кого другого из недавних спутников с ним не было.

— Пойдемте! Пора возвращаться! — сказал Андрей быстро и нетерпеливо.

И они направились к Поляне. Но возвращались назад не по грунтовой дороге. Но — вдоль реки, где не было тропы, то прыгая по камням, то выходя на берег. Только после того, как уже приблизились к хорошо узнаваемым местам неподалёку от Поляны, они ступили на грунтовку, а затем свернули от неё в ближайший лесок, сразу к «Дедушке». Наталья, в отличие от Сергея и Володи, всю дорогу бурно обсуждавших что-то, шедшая до этой поры молча, уже в рощице, ведущей от родника к лагерю Дианы, решилась, наконец, потревожить тоже абсолютно молчаливого сейчас Андрея.

— Андрей! А где остальные? — спросила Наталья взволнованно.

— Какие — остальные? Семён, что ли, «остальные»? — искренне удивился Володя, — А больше никого с нами и не было! Надоело ему, наверное, в речке купаться, он и ушёл раньше всех, давно уже.

Только сейчас Наталья поняла, что и Сергей, и Володя не слишком озабочены произошедшими событиями и действительно полностью поглощены пересказом друг другу книг и фильмов.

— Семён был нашим временным снайпером. Помнишь, как мы работали со звёздами? — тихо и вкрадчиво спросил Наталью Андрей, когда они с ней чуть поотстали от устремившихся вперёд ребят, — Но, получив от Сергея пацифик, Семён, так сказать, ступил на мирный путь существования. Раз он сам, да ещё и при свидетелях, заявил, что этого хочет — это и произошло. Даже, если в глубине души он этого и не желал вовсе… Ты помнишь всё, что было, но не все это будут помнить. Срабатывает их защитная реакция.

Они помолчали.

— А временных снайперов — много? Или это — редкая способность? — тихо спросила, наконец, Наталья.

— К сожалению, нет, не очень редкая…Только, это был очень сильный снайпер, раз действовал даже здесь, на Поляне… Вот в городах всегда и везде действует очень большое количество временных и энергетических снайперов. Там им легче всего поживиться. И у них хорошо налажены и работают целые их сети. Все они отдают себе отчет в том, что происходит что-то не то, но не останавливаются, и, войдя в союз с неорганическими структурами, о чём даже не все из них догадываются, продолжают намеренно использовать других людей как энергетическую пищу для себя и для них. Особенно снайперов много в офисах и социальных конторах. Там все их дела поставлены на широкую ногу: людей-то через их руки проходит много. Думаешь, почему так тяжело пребывать в некоторых общественных учреждениях? Там просто с тебя высасывают и время, и силу, — ответил Андрей.

Но вот они, достигнув лагеря Дианы, вышли и на Поляну. Отсюда, с противоположного её края, далеко лежащее пространство бывшего лагеря тем не менее отчётливо просматривалось. Оказалось, что от бывшего лагерного общего костра теперь куда-то потерялись, будто растворились, разом все виссарионовцы, занявшие ненадолго те самые места, где ещё вчера стояли целые толпы эзотериков. Когда Наталья удивилась этому, Андрей ответил шёпотом:

— Я же тебе уже говорил: не виссарионовцы это были. И вообще, даже не люди. И Надежда — тоже… сущность. Да и Анна — лишь своего рода энергетическая проекция Семёна. И мы их всех больше никогда не увидим.

Дальнейших объяснений не последовало. Шутка? Странная шутка… Наталье стало несколько холодно и неуютно от странных, колючих мыслей.