Книга первая. Планетарная эволюция и происхождение человека
Книга первая. Планетарная эволюция и происхождение человека
Боги думают совсем иначе, чем люди. Мысли людей — это образы; мысли Богов — живые существа.
Рудольф Штайнер
Глава I. Загадка Сфинкса и исконная мудрость
Всякая мудрость ставит своей целью разрешение загадки человека, последнего предела планетарной эволюции. Эта загадка содержит в себе загадку мира. Ибо малый универсум человека, или микрокосм, является зеркалом и крошечным синтезом большого универсума, или макрокосма. Образованные по одним и тем же принципам, оба они (один и другой) являются различными, хотя и согласованными выражениями невидимого Творца, видимого в своих творениях суверенного Духа, называемого нами Богом.
Примерно в течение десяти тысяч лет, т.е. от истоков первых африканских и азиатских цивилизаций, вплоть до нынешних европейских цивилизаций, величавый, высеченный в скале Сфинкс из Гизы, возлежащий на рыжеватом песке пустыни, предлагает каждому проходящему опасную проблему. Ибо от его молчаливой фигуры и высокомерного чела исходит некая нечеловеческая речь, более выразительная, чем человеческая: «Посмотри на меня, — говорит он, — я — Сфинкс-Природа, совмещающий в себе Ангела, орла, льва и тельца. У меня величественное лицо забытого древнего Бога и тело неведомого крылатого животного. У тебя нет ни моего крупа, ни моих когтей, ни моих крыльев, но твоя грудь подобна моей. Кто ты? Откуда ты? Куда идешь? Ты вышел из ила, из земли или спустился со сверкающего солнечного диска, внезапно появляющегося из-за аравийской горной цепи? Испокон веков я существую, я все видел, я все знаю. Ибо я — один из вечных Архетипов, обитающих в несотворенном свете... но... я имею право говорить только через свое присутствие. Что касается тебя, эфемерный человек, безвестный странник, очередная тень, то ты ищешь разгадку и пытаешься ее найти, но не найдя — ты приходишь в отчаяние!»
На протяжении истории различные мифологии, религии, философские школы пытались ответить на этот навязчивый вопрос, повелительный приказ крылатого существа. Безуспешно пытались они утолить эту жажду истины, горящую в сердце человека. Несмотря на различие в учениях и ритуалах, все они согласны в одном существенном пункте. Своими культами, символами, жертвами, бичеваниями, обещаниями эти духовные поводыри неустанно повторяют человеку: «Ты пришел из божественного мира, и ты можешь туда вернуться, если захочешь. В тебе есть что-то эфемерное и нечто вечное. Не предавайся первому, чтобы развить второе».
С приходом христианства, обещавшего истину наиболее обездоленным и заставившего затрепетать надеждой сердца людей всего мира, легенда об утраченном из-за ошибки первого человека рае и о спасении, ниспосланном падшему человечеству через искупительную жертву Бога, убаюкивала людские души на протяжении почти двух тысячелетий. Но популярный и суггестивный рассказ больше не удовлетворяет людей в этой своей инфантильной форме, ибо повзрослевший человек становится повелителем сил природы. Это — человек, который с помощью своего разума хочет проникнуть во все тайны универсума и который, подобно Фоме Неверующему, верит лишь тому, к чему можно прикоснуться.
И вот современный человек стоит перед античным Сфинксом, вопрос которого, постоянно повторяемый, раздражает и смущает нынешнего отважного изыскателя вопреки его воле. Наконец, уставший от бесплодных раздумий, он пишет самому себе: «О вечный Сфинкс, твой древний вопрос — глупый и бессмысленный. Нет никакого Бога. Пусть даже он должен существовать где-то в каком-то недоступном для моих чувств царстве, но я не хочу ничего об этом знать, или же узнаю, когда придет свой черед. Боги умерли. Нет ни Абсолюта, ни высшего Бога. ни первопричины. Существует лишь непрерывный поток феноменов, которые подобно волнам следуют один за другим и непрерывно вращаются в фатальном круге универсума. О обманчивый Сфинкс, мука мудрецов, ужас толпы, я тебя больше не боюсь. Не важно, благодаря какому случаю я выбрался из твоего чрева, но поскольку я родился, я избежал твоих когтей, потому что меня зовут Воля, Разум, Анализ, и все склоняется перед моей властью. Поскольку это так, то я твой повелитель, и ты становишься беспомощным. Итак, тщеславный призрак прошлого, последний фантом исчезнувших Богов исчезает в песках и оставляет мне землю, где я буду распространять свободу и счастье».
Так говорит новый человек, сверхчеловек некой рациональной науки, которая является лишь наукой о материи. Непонятый современным человечеством Сфинкс, Сфинкс, потерявший свой ореол, свой золотой диск времен фараонов, символ крылатого солнца, и свою способность принуждать Богов разговаривать с человеческой душой посредством безмолвия храмов, этот рассыпающийся в пустыне Сфинкс замолчал. И торжествующий сверхчеловек смотрит на себя в зеркало своей науки.
И тогда вдруг он отшатывается, потрясенный. Потому что в нем он видит самого себя в образе какой-то гориллы, с лохматым телом и с выступающими челюстями, которая ему кричит, оскалившись: «Вот твой предок... Приветствуй своего нового Бога!» В этом образе, сколько бы сверхчеловек не напрягался в своей гордыне, он содрогается от ужаса, он чувствует себя уничтоженным посредством своей несокрушимой науки. И в глубинах своего сознания он слышит некий голос, который кажется ему голосом отдаленного Сфинкса, поскольку он неуловим как воздушная волна и преисполнен гармонии как шепот, исходящий от статуи Мемнона с первым лучом солнца: «Бесчувственный человек, думающий о прахе гориллы, — говорит он, — ты не заслужил того, чтобы над ней возвыситься. Знай же, что самое тяжкое твое преступление — это убийство Бога!»
Таково состояние духа, которое наука без души, наука без Бога породила в человечестве. Отсюда берут начало две доктрины: агностицизм и материализм, доминирующие в современном умонастроении. Агностицизм говорит «Ignorabimus[9], мы никогда не будем знать глубинную основу вещей. Следовательно, прекратим же этим заниматься». Второе учение утверждает; «Существуют лишь материя и инстинкт. Извлечем же из них по крайней мере наилучшую часть». Последствия этих двух доктрин таковы: фатализм в истории и философии, реализм в искусстве, упразднение религиозного чувства и божественной идеи. Освобождая человека от Бога, предполагали его сделать свободным, а сделали — рабом материи. Обезглавив универсум, обезглавили человеческую личность. Разумеется, я не смешиваю здесь науку как таковую, восхитительную в своих творениях, основанных на наблюдении и классификации, с ее фанатичными вульгализаторами, теоретиками агностицизма и материализма. Именно они набрасывают на мысль черную вуаль, сквозь которую мир представляется в виде кладбища.
Со временем восставших против этой вуали, многочисленные складки которой скрывали живой универсум и связывали мысль, стало бесчисленное множество. Но где найти меч света, который ее разорвет?
Одни прибегают к старым метафизическим системам, но их абстрактные понятия без соединения с живой природой поставляют лишь затупившееся оружие. Другие безропотно подчиняются философии водонепроницаемых переборок, которая ставит науку в один отсек, а религиозную мораль — в другой, философии, ведущей к радикальному бессилию, поскольку она рассекает человека надвое. Еще кто-то берет, не понимая их, догматы Церкви и пытается найти утешение в ее ритуалах, яркая магия которых утрачена вместе с ее возвышенным смыслом. Эти ритуалы еще могут усыпить беспокойство, но не дают истину.
Где же меч света, который одновременно пронзит мрак Души и пучину Природы для того, чтобы вновь там обнаружить Бога? Наука, которая убивает, является ли она повелительницей мира? Мудрость, которая дает жизнь, не является ли она лишь тщетным словом? Многие об этом говорят, почти все этому верят.
* * *
И все же... существует исконная, трансцендентная, вечная мудрость, в которой содержится вся полнота знания. Когда-то она протекала, наполняя берега, подобно Гангу, берущему начало в снегах Гималаев. Сегодня она едва напоминает тонкий ручеек воды, скользящий по каменному ложу, но никогда она не иссякала полностью. Эта мудрость использует иные способности, отличные от применяемых современной наукой. Интуиция является лишь слабым живым отблеском и первым ее этапом. Она называется Видением, Созерцанием Божественного, живым Общением с Вечным, Эта мудрость исходит от внутреннего света, который зажигается в человеке в определенной точке его развития. Она проникает сквозь астральный мир, лабораторию творческих сил, вплоть до мира духовного, всеобщего истока. Темными и несовершенными являются те переводы, которые язык и человеческое искусство дают нам об этой мудрости, но чистыми и лучезарными в своем источнике. Ибо она бьет ключом под непосредственным влиянием духовных сил, созидающих универсум. Древние мудрецы не только воспринимали эти силы, но внутренне созерцали великие мистерии Творения, я хочу сказать: последовательные аспекты, которые покрывали солнечную систему до образования земли. Они их созерцали в многолетних клише, которые для глаз чистого духа мерцали в астральном свете, и они давали планетам те же имена, что и космическим силам, которые их моделировали.
Вот почему планеты стали Богами в мифологии[10].
Великие оккультисты и великие мистики XVI-XVII веков обладали несколькими отблесками этой исконной мудрости, которую давало сублимированное видение. Генрих Кунрат пытался ее конденсировать в своем пантакле, который он назвал Theatrum sapientiae aeternae[11], Якоб Беме визионерски приближался к ней в своей Авроре, Парацельс изучал ее в своем трактате Astronomia таgnа[12], Лейбниц представил ее под именем perennis quaedam philosophia[13]. Великий современный теософ Рудольф Штайнер назвал ее Urweltweisheit, непереводимое слово, значение которого с трудом передает такая перифраза: Мудрость источника миров[14].