Глава III. Великая битва и Ангел Победы

Глава III. Великая битва и Ангел Победы

Когда, после десяти лет одиночества и медитаций, Зороастр вернулся в родное племя, родные его едва узнали. Воинственное пламя исходило из таинственной глубины его глаз, а от его слова веяло высшим авторитетом. Он созвал свое племя, а также соседние арийские племена с тем, чтобы подтолкнуть их к войне против туранцев, но в то же время он им объявил о своем откровении — Зенд-Авесте, живом Глаголе, слове Ормузда. Это слово стало вдохновляющим центром его деяния. Очищение, труд и борьба — таковы его три составные части. Очищение духа и тела с помощью молитвы и культа огня, «этого сына Ормузда», как он его называет, огня, который заключает в себе дыхание Бога. Труд на земле с помощью плуга и выращивание священных деревьев, кипарисов, кедров, апельсиновых деревьев; труд, увенчанный любовью, с супругой-жрицей у очага. Борьба против Ахримана и туранцев. Таким образом, жизнь ариев под предводительством Зороастра была непрерывной воинской готовностью, бесконечной борьбой, смягчаемой и перемежающейся работой в поле и весельем мужчин у очага. Гимны Ормузду сопровождались ежедневными жертвоприношениями огню. Первобытный город, основанный Зороастром, был городом на марше, сражающимся городом. Сеяли с луком в руке и дротиком, закрепленном на поясе, пахали на полях сражений, собирали урожай в дни покоя. Двигались вперед лишь шаг за шагом. На каждой завоеванной земле Зороастр заставлял разбивать лагерь, обнесенный частоколом, зародыш будущего города. В центре под портиком — алтарь огня, окруженный кипарисами, часто возле источника. Были назначены мобеды, или жрецы, и дестуры, или законники. Этим служителям маздеизма запрещалось под страхом смерти отдавать замуж своих дочерей туранцам или же жениться на туранках. Своим воинственным земледельцам Зороастр приводил в качестве примера священных животных, их верных товарищей и помощников: верную собаку, быструю лошадь, бдительного петуха. «О чем говорит пение петуха? Оно говорит: Вставай, наступил день. Тот, кто поднимается первым, войдет в рай». Как все истинные посвященные, он знал закон реинкарнации, но о нем почти ничего не говорил. В его миссию не входило его раскрытие. Эта идея отвлекала бы арийскую расу от ее ближайшего деяния — завоевания Солнца с помощь земледелия и оформления семьи. Но он обучал своих адептов закону Кармы в его элементарной форме, то есть, что другая жизнь есть следствие этой. Нечестивые пойдут в царство Ахримана. Праведные пойдут по светящемуся, построенному Ормуздом мосту, блистающему как бриллиант, острому как лезвие меча. В высшей точке этого моста их будет ждать крылатый ангел, красивый как пятнадцатилетняя девушка, и эта дева скажет: «Я твое деяние, твое настоящее я, твоя собственная душа, сформированная тобой самим!»[80]

Однако Зороастр носил в глубине себя некую невыразимую грусть. Ужасная меланхолия пророков, расплата за их экстазы, несколько раз овладевала им. Его деяние было обширным, как горизонты Ирана, где горы скачут за горами, где долины сбегают к краям других долин. Но чем больше Ахурамазда привлекал его к себе, тем больше величие пророка отделяло его от сердец людей, хотя он жил и боролся вместе с ними. Иногда осенними вечерами перед ним проходили женщины, несущие с поля снопы. Некоторые из них преклоняли колени и дарили свой сноп пшеницы пророку, сидящему на камне возле полевого алтаря. Он протягивал руки над каждой, произнося несколько слов. Он смотрел на эти крепкие затылки и бронзовые от солнца руки. Та или другая из этих женщин напоминали ему Ардуизур, но ни у одной не было поражающей белизны Девы, черпающей свет из небесного источника, ни одна не имела ее гордой осанки, ее лика царской дочери, ее взгляда раненой орлицы, проникающего в душу как дротик, звука ее голоса, который переполнял как хрустальный поток. Все еще звучал ее крик: «Спаси меня!», а он не смог ее спасти... Именно этот ужасный крик подтолкнул пылкого юношу к мудрецу Вагумано, благодаря которому Арджасп стал Зороастром. Именно из-за этого крика он поднял свое племя и всю расу ариев, осознавшую саму себя, на борьбу не на жизнь, а на смерть. От этого крика отчаявшейся женщины зародилось его подвижничество. Но она... Ардуизур... где томится она... жива или умерла? Зороастр, столько всего знавший, этого не ведал. Несмотря на все его молитвы, Ахурамазда не открыл ему этого. Темное облако душевной боли скрывало от него эту тайну.

После сорока лет беспорядочной борьбы с многочисленными перипетиями, Зохак, царь туранцев, не дававший покоя победителям, был убит, а его крепость была взята ариями. После того, как Зороастр разрезал на куски двух змей, а затем засыпал песком и завалил камнями пещеру, которая служила местом отправления гнусного культа поклонения Ахриману, он провозгласил Лораспа царем ариев и установил культ Ормузда в Бактрии. Итак, завершив свое деяние, он пожелал вернуться в свою пещеру, чтобы узнать у Ормузд будущее своей расы и передать это откровение близким последователям. Он приказал трем своим лучшим ученикам встретиться с ним на горе Албордж через месяц, чтобы получить от него последние наставления. Зороастр хотел закончить свою жизнь на той горе, где он впервые услышал голос Ормузда, и он знал, что Бог скажет ему последнее слово. Но перед тем, как покинуть этот мир, он оставил своим последователям наставления, как заключение и резюме Зенд-Авесты: «Пусть те, кто меня слушает, принимают во внимание не Ахримана, видимость вещей и тьмы, а первичный огонь, Слово, Ахурамазду — и чтобы они этим жили. Те, кто не послушают меня, будут об этом раскаиваться до конца времен»[81].

Когда в первые дни весны Зороастр вернулся в свою пещеру, на Албордже еще шел снег, и внизу под белыми вершинами в кедровом лесу дул суровый ветер. Пастухи, следовавшие за ним, развели для него огонь, затем оставили одного. И пророк, уставший и пресыщенный днями, погрузился в мечтания, наблюдая танец красных и светлых языков пламени на смолистых дровах. Он вспоминал всю свою жизнь и созерцал ее как единую картину. Он вновь видел ее как большую реку с сотнями поворотов, с тысячью притоков, он видел ее от истока до устья. Светлый ручеек, сбегающий с вершин, стал широкой рекой, река стала бурным потоком, пенящимся у прибрежных скал. На его берегах возникали города, и корабли скользили по его поверхности. И вот его величество поток пришел затеряться в необъятности Океана!.. Задание было выполнено, арии были свободными. Но теперь, чем должна была стать его раса?

Наступила ночь, похолодало. Старый пророк дрожал от холода возле огня. Тогда он воскликнул: «О божественный господин Ормузд, вот я уже в конце своего жизненного пути. Я себя полностью исчерпал, я все принес в жертву своему народу, я повиновался твоему голосу. Чтобы стать Зороастром, Арджасп отказался от божественной Ардуизур... и Зороастр не увидит ее больше никогда! Она исчезла в глубине космического пространства, и владыка Ормузд не вернул ее своему пророку. Я все пожертвовал своему народу чтобы тот имел свободных мужчин и гордых женщин. Но ни одна из них не имеет великолепия Ардуизур, того золотистого пламени, которое исходило из ее очей... Пусть же, по крайней мере, я узнаю будущее моей расы!..»

Прошептав эти слова, Зороастр услышал раскат отдаленного грома, сопровождаемый шелестом тысячи бронзовых щитов. Приближаясь, шум нарастал и становился ужасным. Все горы дрожали, и голос раздраженного Бога казалось хотел уничтожить горную цепь Албордж.

Зороастр смог лишь воскликнуть: «Ахурамазда! Ахурамазда!» И объятый ужасом пророк потерял сознание, уткнувшись лицом в землю, под громовой голос небес.

Тотчас Зороастр вновь увидел Ормузда во всем его великолепии, таким, каким он его видел в первый день своего откровения, но без венца из Феруэров и Амшапандов. Лишь три священных животных: бык, лев и орел, поддерживающие трон из огня, сверкали под ним. Зороастр услышал голос Ормуэда, катящийся сквозь пространство и пронзающий его сердце.

— Зачем, — говорил он, — ты хочешь узнать то, что принадлежит лишь твоему Богу? Ни один пророк не знает все мысли Глагола. Не сомневайся в Ахурамазде, Зороастр. О ты, наилучший из людей, ибо я взвешивал на весах судьбы всех существ и твою тоже. Ты хочешь знать судьбу твоей расы? Посмотри же на то, что народы Азии сделают из трех животных, которые поддерживают мой трон.

Ослепляющее видение Ормузда исчезло, и Зороастр мысленно был перенесен в будущее. Пролетая сквозь пространство, он видел у своих ног дефилирующие в беспорядке горы и растерянное бегство долин как на сворачивающемся свитке большой книги. Он заметил Иран, простирающийся до Каспийского моря, Персию — до Таврии и Кавказа, Месопотамию — до Персидского залива. Вначале он увидел туранский флот, вновь захвативший крепость Бактрии и осквернивший храм Ормузда. Затем он увидел, как на берегах Тигра поднимается гордая Ниневия, ее дворцы, башни и храмы. Гигантский крылатый бык с человеческой головой, символ ее могущества, возвышался на высоком холме города. И Зороастр увидел, что этот бык превратился в дикого буйвола и опустошает долины, топча копытами окружающие народы, среди которых праведные арии массово бежали на Север. Затем он увидел еще более обширный город: на берегах Евфрата поднимался, со своим двойным ограждением и своими пирамидами, чудовищный Вавилон. В одном из его святилищ спал свернувшийся в клубок огромный змей. Орел Ормузда, парящий в воздухе, хотел его атаковать. Но свернувшийся змей отогнал его огненным дуновением, и принялся разбрызгивать свой яд на все окружающие народы. Наконец, Зороастр увидел крылатого льва, победоносно шествующего во главе персидской и мидийской армий. Но вдруг царь пустыни превратился в кровожадного тигра, который начал пожирать людей и раздирать жрецов в глубине храма Солнца на берегу Нила.

И Зороастр очнулся от своего видения с криком ужаса: «Если таковым является будущее, угрожающее ариям, расе праведных и сильных духом, — вскричал пророк, — то я сражался напрасно. Если все обстоит именно так, то тогда я вновь нацеплю на пояс свой меч, который до сего времени был девственно чист от крови врага, и я по рукоять окуну его в туранскую кровь. Я, старик, один пойду в Иран, чтобы уничтожить до последнего сыновей Зохака с тем, чтобы они не губили мой народ, пусть я стану добычей Ахримана... как благородная Ардуизур!»

Тогда голос Ормузда прозвучал как легкое бормотание, как дуновение ветра в ветвях громадных кедров и произнес: «Остановись, сын мой, остановись, великий Зороастр. Твоя рука не должна больше касаться меча, дни твои истекли. Доберись до вершины горы, откуда видно, как Солнце поднимается над вершинами горы Березаити. Ты только что увидел будущее глазами людей; сейчас ты его увидишь глазами Богов... Вверху сияет справедливость Ормузда и тебя ожидает Ангел Победы!..»

И Зороастр вскарабкался на гору, возвышающуюся над пещерой. На вершине он сел, изнуренный, под кедром и стал ожидать прихода дня. Когда солнце показалось из-за леса белых вершин, старый боец почувствовал, как крупная дрожь сотрясает все его тело.

— Это — смерть! — сказал голос Ахримана из бездны тьмы.

— Это — воскресение! — сказал голос Ормузда в небесах.

Тотчас Зороастр заметил как бы арку света, которая, выходя от его ног, устремлялась в небо. Она была острой, как лезвие меча и блестела, как бриллиант...

Его душа, вырванная из тела и как бы уносимая неким орлом, устремилась поверх нее...

На вершине арки великолепная женщина, окутанная светом, стояла на мосту Тинегад. Она излучала благородство и сверхчеловеческую радость. Два крыла, как две белые молнии, лучились из ее плеч. Она протянула пророку золотую чашу, из которой переливался через край пенистый напиток. Зороастру показалось, что он всегда ее знал, и однако не мог ее назвать по имени, столь чудесная улыбка осветила его своим блеском.

— Кто ты, о чудо?

— О мой повелитель, разве ты не узнал меня? Я — Ардуизур... Я — твое творение, я больше, чем ты сам, я — твоя божественная Душа. Ибо именно ты меня спас, именно ты вызвал меня к жизни! Когда, охваченная ужасом и гневом, я убила своего похитителя, туранского предводителя, и когда его братья закололи меня кинжалами, моя душа долго блуждала во мраке. Я была тенью, которая тебя неотступно преследовала. Я тебя преследовала своим отчаянием, угрызениями совести, своим желанием... Но именно твои молитвы, твои слезы, твои призывы мало-помалу подняли меня из царства Ахримана. На фимиамах твоей любви, на молнии твоей мысли я тоже приблизилась к величию Ормузда. Наконец мы выпьем чашу бессмертной жизни с источником света!..

И прекрасная Ардуизур, превратившаяся в Ангела Победы, бросилась в объятия Зороастра, как супруга бросается на шею супругу, предлагая ему пенящийся напиток вечной молодости. Тогда пророку показалось, что море света и огня заполняют его целиком. Тут же Ардуизур исчезла, но часть за частью она проникала в своего спасителя. Теперь Ардуизур вибрировала в сердце Зороастра. Она смотрела его глазами; он смотрел своими, и оба видели славу Ормузда. Отныне они были едины. Зороастр чувствовал, что Ардуизур может улетать вдаль, не отделяясь от него — или растворяться в его сущности, не переставая оставаться собой!

И вдруг, опустив глаза вниз, к земле, пророк увидел как арии движутся длинным караваном, племенами и народами. Ардуизур шла во главе и вела их на Запад... Ардуизур стала... Душой белой расы.

* * *

Когда трое учеников захотели встретить своего учителя, они его больше не нашли.

В пещере остался лишь посох и золотой кубок, который служил ему для того, чтобы опрокидывать бродившую жидкость в огонь. Они искали повсюду, но напрасно. На вершине горы не было видно никаких следов пророка.

Его близкий товарищ орел одиноко парил над пропастью, и когда он касался боковой поверхности грота сильным взмахом крыла, то казалось, что он ищет там собрата своего одиночества, единственного человека, осмелившегося — как и он — посмотреть прямо на Солнце.