1. — Риши ведических времен и исконная мудрость
1. — Риши ведических времен и исконная мудрость
После того, как Ману, завоеватель Индии, названный Рама[45] по индусской традиции, и которого древние греки гораздо позже идентифицировали со своим Дионисом, проложил путь последователям, могучий поток арийской расы спустился с высокогорных плато Ирана через долину Инда на равнины Индостана. Тогда черное, желтое население первобытной Индии оказалось лицом к лицу с победителями, с белой кожей, золотистыми волосами, высоким челом, которые им казались полубогами. На своей колеснице, увлекаемой белыми лошадьми, арийский предводитель появлялся перед ними увешанный сверкающим оружием, с копьем или луком в руке, подобно богу Индре ведических гимнов, который гнал перед собою небесные тучи с молниями и громовыми раскатами. Со своими союзниками он легко восторжествовал над ордами чернокожих туземцев, с которыми он сражался. Он гнал их перед собою, подчиняя их без насилия, без жестокости, иногда единственным своим присутствием. Из местного населения, жившего в племенах, он делал ремесленников, кузнецов, ткачей шерсти и волокна, или охранников для больших стад скота. Суеверный и напуганный туземец, обожавший своих идолов, змей или драконов, видевший в солнце и звездах лишь враждебных демонов, с удивлением слушал арийского вождя, что он спустился с этого солнца и что бог Индра, грохочущий в небесах и повелевающий молнией так же, как он армией, является его покровителем. Часто посреди огромного пастбища, окруженного изгородью, в деревянном доме, занимаемом патриархом, темнолицый слуга с таким же удивлением видел, как ослепительной белизны супруга хозяина оживляла огонь очага с помощью величавых жестов и магических заклинаний, называя это пламя богом Агни. Тогда он себе говорил, что эта раса владеет какой-то новой магией и что огонь, который она принесла с собой, пришел к ней от богов опасных, от богов свыше.
Если только спросят у патриарха, у арийского предводителя или у вождя племени, откуда к ним пришла их власть, богатство, тучные стада, благородная супруга, доблестные сыновья, цветущие дочери, они ответят: От жертвоприношения огню, которое мы с брахманом торжественно воздаем на холме.
Однако, что означает это жертвоприношение огню? И кто был этот брахман? Перед рассветом семейство или целое племя собирается на холме, где возвышается алтарь из дерна. Славят Аврору, «великодушную Аврору, дочь неба, пробуждающую все сущее». Она занимается, на алтаре в сухой траве с помощью двух кусков дерева зажигают огонь, и утреннее солнце скачет с одной горной вершины на другую. Некий певец восклицает: «Возрадуемся величию и чуду этого Бога: вчера он был мертв, сегодня он — жив!» Таким образом, Агни был в небе и на земле, в солнце и в молнии; человек воскрешает мертвого Бога, зажигая огонь алтаря. Все боги здесь смешиваются, и старики, разодетые как подобает почетному сословию, приходят, чтобы усевшись на траве наблюдать за торжественной церемонией. Так первобытные арии приобщались к всеобщему ритуалу жертвоприношения, и это священнодействие было праздничным. Образ и движения богов, то есть невидимых космических сил, прорисовываются здесь сквозь прозрачность универсума. День и Ночь сравнивались с «двумя ткачихами, танцующими по кругу вокруг оси мира». Небо и Землю называли «двумя створками мира». И арий верил, что через одну из этих створок боги спускаются на землю, а через другую — люди поднимаются к богам. Он в это верил, потому что он это представлял и предчувствовал в своем интимном единении с первоэлементами. Когда же заклинатель огня, наставник священной науки, или брахман утверждал то же самое, он начинал верить в это еще больше.
Действительно, брахман был вдохновителем патриархов, вождей или царей, главным распорядителем этого юного мира. «Это — тот, кто совершает все обряды. Он посвящает юношу во взрослую жизнь. Он истолковывал сновидения и знамения, помогал искупить допущенные ошибки и просчеты. Он знал тайные обряды, с помощью которых можно стать другом и спутником Солнца, посредством которых можно проникнуться его силой, а также такие, с помощью которых достигается власть над облаками и дождем. Он знал всю магию повседневной жизни, магические заклинания, касающиеся любви, войны, урожая и плодовитости скота. Он предотвращал и излечивал болезни. Он был врачем и юрисконсультом того времени, и все эти могущественные способности пришли к нему от его божественной науки. Его приглашали и преподносили ему дары для того, чтобы получить его одобрение и благословение и избежать несчастий. Прежде всего он был жрецом и знатоком бесчисленных тайных обрядов, делавших жертвоприношение эффективным»[46]. Когда Бхараты победили в Индии, жрец царя-победителя сказал ему: «Это я, Вишвамитра, молился Индре, повелителю земного и божественного мира. Мое магическое слово защитило Бхаратов (ведический гимн)». Такого рода царственный жрец составляет «половину я» какого-нибудь князя. При своем вступлении на престол князь произносит слова, аналогичные тем, которые говорит супруг своей будущей супруге: «Ты — это я, я — это ты, ты — небо, я — земля; я — мелодия песни, ты — ее слова. Так пройдем же наш путь вместе».
Но если спросят этого брахмана: «Откуда пришла к тебе твоя наука?», то он ответит: «От риши».
Кто же такие риши? Доисторические основатели касты брахманов и их науки. На заре ведических времен они образовали особую, отдельную касту. Брахманы разделились тогда на семь родов и объявили себя единственными владельцами Брахмана, т.е. священной магии, позволявшей общаться с божественными существами духовного мира. Они единственные имели право участвовать в приготовлении опьяняющего напитка, сомы, напитка Богов, где сама жидкость священного ритуала была лишь символом. Они вели свое происхождение от далеких и таинственных существ, от семи риши, «которые с достопамятных времен, под божественным покровительством вывели людей за реку мира Раса»[47]. Это ясно доказывает, что риши ведических времен сохранили через предания память о миграции народов, которые прошли из Атлантиды в Европу и далее в Азию.
Однако, эти риши оставили после себя последователей, которые жили в лесах, вблизи священных озер, в уединении в Гималаях или на берегу великих рек. Обычно это было жилищем для одного человека, укрытие из дерева, покрытое листвой. Как правило, в простом уединенном месте их окружали несколько учеников. Иногда они жили в своей хижине в одиночестве, предаваясь размышлениям возле огня, тлеющего под пеплом, или же с газелью, молчаливым и покорным спутником их глубоких медитаций. По правде говоря, риши образовывали высший ранг брахманов. От них пришло учение, вдохновляющая идея, жизненные правила и нормы, тайная мудрость. Некоторые из них, как, например, Вишвамитра и Васишта, названы в Ведах как авторы гимнов. Итак, в чем же состояла эта незабываемая мудрость, восходящая к временам, когда письменности еще не существовало? Она столь далека от нас, что мы едва ли сможем ее обрисовать.
Потому что она покоится на совсем ином способе восприятия и мышления, чем те, которыми пользуется современный человек, воспринимающий лишь с помощью чувств и думающий лишь посредством анализа. Обозначим мудрость риши: духовное видение, внутреннее просветление, интуитивное и синтетическое созерцание человека и универсума. Что может нам помочь в понимании этих способностей, сегодня уже утраченных, так это состояние души, которое их проявляет.
Как всякое великое дело, видения первых мудрецов Индии рождались от глубокой ностальгии и сверхчеловеческого усилия.
Еще в гораздо более древнюю эпоху, во времена Атлантиды, первобытный человек пользовался разновидностью инстинктивного общения с таинственными силами природы и космоса. Он их воспринимал прямо, непосредственно, без усилий, в жизненной стихии, словно через прозрачную вуаль. Он не формулировал их, он едва отделял себя от них. Он жил с ними, жил в них; он был их частью. То, что мы называем невидимым, было видимо для него внешним образом. Для его зрения, так же как и для его сознания, материальное и духовное смешивалось в одну подвижную и запутанную массу явлений, но он имел чувство непосредственного общения с источником вещей. Древние арии, развивая способности нового порядка (рассудок, разум, анализ), сохранили остаток этого спонтанного видения, и многочисленные следы его можно обнаружить в ведических гимнах. Но эта естественная способность уменьшалась по мере того, как они оставили жизнь пастухов с тем, чтобы окунуться в военную жизнедеятельность, необходимую для завоевания Индии и ведения междоусобной борьбы. Она также уменьшилась у предводителей этих народов. Однако они сохранили яркое воспоминание об ином веке, об экзальтированном общении их отдаленных предков с космическими силами, с теми, кого они называли Девами, Духами Огня и Света, Вдохновителями Земли и Неба. Иногда осознание пережитого ими самими в те далекие времена пронизывало их как молниеносное воспоминание. Для того, чтобы его объяснить, они говорили, что их счастливые предки пили божественную жидкость, опьяняющий напиток сому из кубка Богов.
Индусские мудрецы, ощущая все возрастающий барьер между ними и божественным миром, видя как эта вуаль становится все более и более густой, с помощью ностальгии овладели своими утраченными богами. Этих богов, пусть они не могли их больше постигать в движении облаков, в солнечном луче, в непостижимом великолепии небесного свода, они хотели вновь найти их в самих себе, в тайнах внутреннего мира, с помощью силы медитации. — Высшее усилие, необычайное приключение. Она проводилась в сосредоточении и молчании, в глубоком покое гималайского уединения.
— И риши вновь нашли своих утраченных Богов. — Они их нашли, поскольку человек и универсум сотканы из единой ткани, и когда человеческая душа сосредотачивается на самой себе, она мало-помалу чувствует себя проникающей в море универсальной Души. Неподвижные, с закрытыми глазами риши погружаются в пучину молчания, которая их окружает подобно океану; но по мере того, как они в нее углубляются, мягкий неуловимый свет возникает в них самих как некий источник белого цвета и медленно заполняет голубоватую необъятность. Кажется, что этот пластичный свет одухотворен дуновением разума. В нем движутся разнообразные формы. Среди них в ярких расцветках появляются архетипы всех существ и первобытных состояний земли, образы которых мерцают в астральном свете в виде живых клише. Они видели солнце, выходящее из сатурнианской ночи и называемое «золотым яйцом, яйцом мира». — Таким образом, постепенно, через длительные этапы, риши погрузились в Потустороннее, в источник вещей, в сферу Вечного. Они назвали Сарасвати этот сверхприродный и божественный свет, который наполнял их невыразимым блаженством. Они назвали Брахманом творческую силу, которая формирует свою мысль в неисчислимых формах в Душе Мира. Следовательно, Брахман, означающий Жизнь, Стремления и Молитву, был для риши внутренним Богом, Богом человеческой души и вселенской Души, откуда проистекали все Боги и все миры, и его манифестация представляет собой вселенское жертвоприношение.
Действительно, можно обнаружить весьма ослабленный отзвук этого состояния духа в гимне, неизвестный автор которого (наставляемый риши) попытался представить себе происхождение мира:
Не было тогда ни смерти, ни бессмертия: — Ни дня, ни ночи, ни движения, ни дуновения. Единственный дышал своей собственной силой. И вне Его не было ничего. Тьма обволакивала тьму, Все было Океаном без света, Пустотой в огромной пустыне. Оно родилось посредством силы внутреннего тепла. Оно вышло из нее сначала Любовью, Первое семя Духа. Узы родства Бытия и Небытия Мудрецы обнаружили в своем сердце...
Из всего этого следует, что первые риши Индии обращались к первоисточнику всякой мудрости, что они созерцали эти тайны в укрупненном виде, не различая многих деталей, и что их ученики, певцы ведических гимнов, могли выразить эти изначальные истины лишь в транспонированной и часто путанной форме. Но это не преуменьшает того, что эти первые мудрецы были основателями всех мифологий и последующих философий. Их интуитивная мудрость пребывает в рационализированной науке (которая за ней следует), подобно тому, как белый свет разлагается призмой на семь цветов. Она их всех таит в себе, в своем пылающем очаге. От этого изобретение призмы не стало менее значимым и менее удивительным актом творения. Ибо, как сказал один из величайших мудрецов нашего времени, Гете, великий поэт и великий естествоиспытатель: «Цвета — деяния света, деяния и страдания». В этом смысле можно сказать: первобытное ясновидение было матерью Мудрости, а мудрость является матерью наук и искусств. Только вновь обретенное ясновидение будет их синтезом.
Итак, именно благодаря огромному усилию воли ришиоткрыли дверь к Духу. Они назвали эту аскетическую самоистязающую дисциплину и упражнения в медитации йогой, или наукой о единении, посредством которой они достигали такого рода ясновидения. Проистекающий отсюда духовный прилив доминировал в судьбах Индии. Потому что, когда понимают идеал как чисто субъективную силу или как трансцендентную реальность, то его воздействие на историю всегда пропорционально стремлению к нему некой элиты. Единственная вещь, свидетельствующая о Боге или о богах, — это ответ космических сил на призыв человеческой воли. Понятие о природе и сущности их усилий может варьироваться до бесконечности, но прилив божественного в душу, которая его призывает, является знаком его присутствия.
Итак, продвинемся еще немного дальше в идею, полученную брахманами от своих учителей, риши, и от их связей с духовным миром, какой бы странной не казалась эта идея нашему западному менталитету. Согласно ведическому преданию, некоторые из этих мудрецов были достаточно могущественными, чтобы самим подняться в божественный мир и направить себя туда, но подавляющее большинство нуждалось в невидимых вдохновителях для того, чтобы идти за ними. Брахманы говорили, что эти проводники были получеловеческими, полубожественными существами, Ману предшествующих циклов или духами, пришедшими из других миров, которые наблюдали за их жизнью и осеняли их душу. Эти последние риши имели двоякую личность. В обычной жизни это были довольно простые люди, но совсем иной дух говорил их устами в состоянии вдохновения. Тогда казалось, что в них вселился некий Бог. В индусской традиции эти люди назывались Бодхисатвы, т.е. пронизанные божественной мудростью. Существовало довольно много различий Бодхисатв, в зависимости от природы их вдохновителя и степени их единения с ним. Что касается собственно Будды, именуемого также Гаутама Шакьямуни, личности более исторической и более известной, чем другие, то он рассматривается его сторонниками как совершенное воплощение высшей души в человеческом теле. Посредством собственных усилий Будда публично, на глазах у всех и так сказать во плоти и крови реализовал различные этапы посвящения, чтобы достигнуть в этой жизни того божественного состояния, которое индусы называют Нирваной.
Но было бы невозможно понять значение Будды в развитии Индии и его место в истории религий, не бросив предварительно беглый взгляд на брахманизм и на ту блестящую цивилизацию, которую он сумел вылепить из самых различных элементов в ходе лихорадочного смешения неоднородных рас, на фоне поразительной пышности тропической природы.