Глава 36 Возможности формального бездействия

Глава 36

Возможности формального бездействия

В честь субботы Ира рассчитывала поспать подольше, но около половины восьмого запел мобильник. Впрочем, нельзя сказать, что его звук разбудил — лишь вытащил из легкой блаженной полудремы. Ира, не утруждаясь выяснением, кто бы это мог ее нынче потревожить, взяла трубку и ответила полусонным голосом:

— Да, я слушаю.

— Ира, извините, пожалуйста, я, наверное, Вас разбудила… — испуганно промямлил женский голос, слабо уверенный в том, что стоило это делать.

— Да нет. А кто это?

— Ира, это — Лена. Помните? Внучка Гиалы, — все также без твердой уверенности, что стоило беспокоить человека в такую рань, пояснила обладательница голоса в трубке.

Остатки дремы как рукой сняло. Ира резко села в постели:

— Лена, что-нибудь случилось?

— Нет… не думаю… — растерянно пробормотала Лена. — Просто бабушка Гиала…

— Детка, дай-ка мне трубку, — послышался отдаленный твердый и властный голос Гиалы.

— Да, бабушка… — тоже более отдаленно промямлила Лена.

— Здравствуй, Ира!

— Здравствуйте!

— Ира, Вы мне обещали приехать, когда я попрошу, помните?

— Да. Я помню.

— Обещали приехать по возможности не одна, помните?

— Да, помню.

— Это произойдет сегодня на закате, но мне бы хотелось увидеть Вас и Вашего спутника еще при свете солнца.

У Иры все похолодело внутри. Она прекрасно знала, что имеет в виду Гиала, но с тем, что та имела в виду, ее бодрый и твердый голос ну никак не вязался.

— Да… хорошо… — проговорила Ира.

— Я знаю, что не похожа на умирающую, но сегодня на закате для меня действительно все здесь окончится…

— Бабушка! — послышался укоризненный голос Лены.

— Я знаю это точно, — нетерпящим возражения твердым тоном сказала Гиала. — Так Вы сможете приехать?

— Конечно.

— Тогда я передаю трубку Лене. Решите, где ей лучше вас забрать.

— Хорошо, — ответила Ира, а когда почувствовала, что мобильник в руках у Лены, не давая ей что-либо возразить или пояснить сразу начала говорить сама. — Лена, Вам удобно будет забрать нас у Ривьеры?

— Да, конечно, — голос Лены дрожал.

— Позвоните, когда будете проезжать Дагомыс.

— Хорошо.

Ира сразу хотела набрать Женечку, но вовремя остановилась. На пару минут заскочила в душ, оделась и взяла мобильник. Сначала она хотела лишь информировать его о своем приходе, но, стоя под душем, поняла, что ей проще будет все сказать ему по телефону.

— Привет, Жень, ты дома?

— А где же мне быть в такую рань, Палладина?

— Жень, Гиала позвонила. Лена заберет нас у Ривьеры.

— Я жду тебя, — коротко ответил Женечка.

В гостиной Зив и Лоренц лишь проводили Иру взглядом. Спустившись в цоколь, она немного помедлила, но затем решительно протянула руку к проходу. Женечка возился на кухне. Ира зашла в прихожую.

— Садись за стол, — крикнул Женечка с кухни, услышав ее шаги.

Женечка принес поднос, уставленный тарелками и чашками, но к еде ни он, ни Ира так и не притронулись. Время, казалось, прекратило свое существование. По крайней мере, Ира не чувствовала, сколько его прошло: день, час, минута… Когда запел мобильник они вместе вздрогнули.

— Да. Хорошо, — сказал в трубку Ира.

— Идем? — спросил Женечка.

— Да.

На небе не было ни облачка, но теплый душный воздух красноречиво свидетельствовал о том, что завтра, скорее всего, пойдет дождь. Лену ждали всего минуты две. Женечка усадил Иру вперед, сам сел сзади, и они поехали.

— Не знаю, что ей в голову стукнуло… — будто самой себе пыталась объяснить Лена. — Как Вы у нас побывали, она все время такая бодрая, веселая, да и сегодня ничем не хуже. Она ж мне самой ничего не сказала. Просто ни с того ни с сего вспомнила Вас и попросила, чтоб я Вам позвонила. Я ей говорю, что, мол, рано еще, а сегодня у всех нормальных людей выходной, что Вы, наверное, еще спите, что, мол, давай попозже позвоню, а она аж завелась, мол, нет, прям сейчас звони. Ну вот я и позвонила, сама не зная зачем, а как она Вам сказала — я вся и… Ой! Просто в голове не укладывается! Не знала б бабушку Гиалу — решила бы, что шутит. Ну не может быть! Она ж совсем бодрая!

Ира тоже что-то говорила, главным образом, затем, чтоб не висела тишина. Сама она не возражала против тишины, но чувствовала, что для Лены молчание сейчас невыносимо. Одно хорошо — в субботний день дороги не отличались создающим пробки избытком автомобилей, и они доехали очень быстро.

Гиала встретила их у изгороди. Стройная, как юная девушка, при взгляде издали, она и вблизи даже отдаленно не напоминала умирающую старуху. Приветливо улыбаясь, бодрым и веселым голосом Гиала поздоровалась с Ирой и Женечкой, а потом обратилась к Лене:

— Леночка, будь добра, накорми гостей. Чует мое сердце, у них с самого утра и маковой росинки в рот не попало.

У Иры закралось ощущение, что ее не совсем тактично разыграли. Она незаметно кинула быстрый взгляд на Женечку, на которого еще у него дома избегала смотреть, а после того, как они сели в машину, и вовсе не видела. Женечка явно ее подозрений по поводу розыгрыша не разделял. Ира поспешно отвела глаза, заметив, что усилия воли, которыми он держит себя в руках, в свою очередь держатся, как говорится, на честном слове.

Лена накрыла стол в гостиной. Гиала властно распоряжалась, постоянно подкладывая в тарелки Женечки с Ирой угощения и зорко следя за тем, чтобы они поглощали их в заданном темпе. Одновременно она что-то рассказывала. Что именно, до восприятия Иры не доходило и, видимо, в этом она оригинальностью не отличалась.

— Бабушка, ты б тоже покушала, — почти взмолилась Лена.

— Спасибо, внученька, но все что мне полагалось в этой жизни съесть, я уже съела.

— Гиала, а где дети? — тихим, но достаточно твердым голосом спросил Женечка, когда Лена ушла на кухню за чаем.

— Сегодня дети не нужны, — уверенно ответила Гиала.

— А кому…

— Ей, — перебила Женечку Гиала не терпящим возражений тоном и жестом указала на Иру. — Я так решила.

Лена принесла чай и пироги. Когда с чаепитием покончили, Гиала встала из-за стола и включила телевизор.

— Посмотрите что-нибудь, а я прогуляюсь с Зедом, пока еще есть время, — сказала она, беря за руку Женечку, поднявшегося следом. — И кости мне, пожалуйста, не мойте, — весело добавила она уже у двери.

Лена с Ирой послушно пересели на диван и уставились в экран. Ира дождалась, пока стихнут шаги на улице, и поднялась:

— Извините, я покурить выйду.

— Курите здесь, — бесцветным голосом сказала Лена, пододвигая журнальный столик и ставя на него пепельницу. — Может, кофе сварить?

— Да… неплохо бы…

Через пару минут Лена принесла две чашечки кофе и попросила у Иры сигарету.

— Вообще-то, я не курю… уже давно… только в студенчестве баловалась… но сейчас… сами понимаете…

— Да… конечно…

Вид Женечки окончательно убедил Лену, что бабушка не шутит, и она теперь по-настоящему нервничала, а не просто чувствовала себя выбитой из колеи. Уходя, Гиала попросила не говорить о ней, и потому Ира с Леной сидели молча, так как другие темы в голову приходить не желали. Телевизор, мелькая картинками, что-то радостно щебетал.

Солнце скрылось за макушками деревьев. Дверь отворилась, и вошли Гиала с Женечкой.

— Чай или кофе? — спросила она его, закрывая дверь.

— Кофе…

Лена поднялась с дивана в направлении кухни.

— Сиди, детка, — остановила ее Гиала. — Я сама сварю.

Ира сегодня не справлялась с ощущением времени, но, судя по положению солнца, уже вечерело, так что гуляли Гиала с Женечкой довольно долго, чего на облике старухи, которая отличалась от двадцатилетней девушки лишь сединой в волосах и резко очерченными складками мимических морщин, никак не отразилось. Гиала вышла из кухни, грациозно неся в одной руке поднос с тремя чашками, а в другой декоративную корзинку с конфетами. Женечка уловил взглядом на столике пепельницу и, достав сигареты, спросил:

— Можно?

— Курите! — задорно махнув рукой, разрешила Гиала.

Ира снова потеряла нить времени, да и пространства отчасти тоже. Она вздрогнула всем телом, когда услышала:

— Ну, всё. Пора.

Это сказала Гиала. Пейзаж за окном еще уверенно заливал солнечный свет, но с красноречивым оттенком того, что это уже совсем ненадолго. Гиала, держа за руку Женечку, поднималась по лестнице. Ира чуть погодя направилась следом. Как она добралась до комнатки Гиалы, в ее памяти не зафиксировалось. За весь проведенный здесь день Ира видела в пределах дома только Лену и Гиалу, ну, естественно, еще себя и Женечку, а теперь наверху каким-то образом оказалась целая толпа людей. Они, тихо переговариваясь, расступались, пропуская Иру вперед. В самой комнатке тоже было тесно. Женечка помог Ире протиснуться к распиленному вдоль толстому бревну, на котором лежала Гиала. Ира мельком заметила, что вдоль стены больше не висят на гвоздиках белые платья.

— Дай руку, — спокойным, твердым, ну никак не умирающим голосом приказала Гиала.

Ира послушно протянула руку, Гиала взяла ее в свою, приветливо улыбнулась и закрыла глаза. Но через несколько мгновений Гиала открыла их вновь и в изумлении посмотрела на Иру.

— Здесь командую я, — жестко ответила Ира на ее вопросительный взгляд.

Прощальный луч солнца, пробившись сквозь деревья, на мгновение вспыхнул, отразившись от непонятно где найденной им блестящей поверхности. Ира осторожно высвободила свою руку, почувствовав, как стоявшие позади люди затаили дыхание, но рука Гиалы не упала безжизненно, а плавно опустилась. В следующий миг она вновь открыла глаза, поймала взгляд Женечки, который, как и Ира, стоял непосредственно у ложа, но чуть дальше, и со щемящей грустью улыбнулась ему. Глаза блеснули слезами и потухли. Ира чуть отступила, пропуская Женечку. Он опустился у изголовья на колени, медленно стер со щек Гиалы выплеснувшиеся на них слезы, закрыл ей глаза, поцеловал лоб, потом поднялся, взял Иру за руку и почти что только движением губ сказал «идем».

Люди расступались, пропуская их. Женечка что-то быстро сказал Лене, которая, так и не решившись войти, стояла почти у самой двери за пределами комнаты Гиалы. Когда они спустились вниз, Женечка усадил Иру на диван, а сам скрылся на кухне. Появился он оттуда с тремя чашками, когда Лена, тихонько всхлипывая, спускалась по лестнице. Женечка помог ей сесть, вручил кофе и сигарету.

Как только чашки опустели, Женечка достал бумажник, вытащил из него, не считая, несколько стодолларовых купюр, положил их перед Леной на стол и поднялся. Лена было попыталась противиться столь неожиданной для нее щедрости от совершенно незнакомого человека. Она уже набрала в легкие воздуха, но Женечка опередил ее.

— Это — Гиале. После сорока дней можете спокойно пользоваться ее комнатой по своему усмотрению. В вашей семье больше не будет удд. По крайней мере, несколько ближайших поколений, — сказал он Лене, а затем обратился к Ире. — Ира, нам пора.

— Я сейчас, — встрепенулась Лена.

— Нет-нет, — остановил ее порыв Женечка. — Нас не нужно подвозить.

— Уже ночь почти — как вы доберетесь?

— Не переживайте. Я хорошо знаю эти места. Спустимся в поселок, а там такси вызовем или попутку поймаем. Не переживайте.

— Может, вам хоть фонарик дать?

— Нет. Ни к чему.

Он решительно направился к двери. Ира последовала за ним.

— До свидания, — попрощались они в унисон.

На западе догорали последние отблески заката.

— Здесь где-то должен быть проход, — еле слышно сказал Женечка, когда они вошли в лес.

— Я так и поняла.

— Вести сможешь?

— Да, конечно.

Ира без труда нашла щель прохода и вместе с Женечкой оказалась в его прихожей. Женечка тут же пошел на кухню.

— Жень, давай я, — предложила Ира.

— Нет. Я — сам.

Ира не стала настаивать и отправилась на диван в гостиной.

Весь воскресный день Ира провела с Женечкой. Они, несмотря на густой туман и моросивший дождик, в компании Зива и Лоренца бродили по горам. Почти также, только без прогулок, прошла и вся следующая неделя. Ира покидала Женечку лишь на те несколько часов, которые требовалось провести в поющем доме, а время, которое обычно посвящалось книге, теперь целиком и полностью принадлежало ее автору. Они ни о чем не разговаривали. Зив и Лоренц, которые не отходили от Женечки и тогда, когда Ира отсутствовала, тоже не пытались завести беседу, даже между собой общаясь лишь взглядами.

Влад, радостно встретивший Иру в саду поющего дома в понедельник, быстро понял, что нынче от нее лучше держаться подальше. О том, что не следует некоторое время беспокоить Женечку, Ира сообщила ему сама. «Почему?», — она не стала объяснять, сказав все так, что охота задавать лишние вопросы у Влада даже не зародилась. Все остальные преобразители поющего дома и его окрестностей никаких перемен в Ире не замечали. Также, никто не обратил внимания, что Влад всю неделю покорно держится от нее на почтительном расстоянии, лишь кидая издали взгляды, когда она попадает в поле зрения. Безусловно, он не совсем понимал, что происходит, и слегка волновался, но, прекрасно чувствуя нежелание Иры, чтобы он вмешивался, даже не пытался выяснить, в чем дело. К концу недели Влад почти что свыкся с непонятным поведением Иры, а потому, когда в воскресенье ближе к вечеру вдруг раздался ее звонок, опешил от неожиданности.

— Здравствуйте, Ирина Борисовна, — дрожащим голосом проговорил он, косясь на Алиночку, сидевшую рядом с ним у телевизора.

— Привет, Влад…

— Вла-ад! Иди на кухню и там разговаривай! — послышался в трубке недовольный голосок Алиночки.

— Ирина Борисовна, одну минутку… — сказал Влад все тем же дрожащим, но теперь еще и приглушенным голосом.

— Помешал любимой жене сериал смотреть? — усмехнувшись, спросила Ира, слыша звук закрывающейся двери на кухню.

— Что-то вроде того…

— Влад, мне нужно тебя увидеть. Буквально на пять минут. Может, и меньше…

Она хотела извиниться за то, что хоть разговор и пятиминутный, но никак не телефонный. Не успела — Влад с готовностью выкрикнул:

— Сейчас буду.

Когда она набрала ему во второй раз, уже слышался звук автомобильного мотора.

— Влад, подъезжай к моему дому и заходи через дверь в саду. Ты ведь знаешь какую?

— Да. Конечно.

Влад стремительно влетел в рекомендованную дверь. Ира встретила его у порога. Влад вздрогнул. Ему показалось, словно Ира вошла в ту же дверь буквально прямо перед его носом. Влад не понимал, как такое могло произойти. Дверь находилась в его поле зрения некоторое время перед тем, как он сам вошел, и все это время он около нее никого не видел.

— Влад, — начала Ира, не дав ему рта раскрыть, — у меня к тебе просьба обязательная для выполнения.

— Все что скажешь.

— Ты уверен?

— Да.

— Ну а если моя просьба тебя шокирует?

— Неважно.

— Кстати, вопросы, типа «зачем?», «почему?» и подобные им, исключены.

— Понял.

— Вот и замечательно. Так вот, мне нужно, чтобы ты сегодня провел со своей женой сногсшибательную ночь.

Влад не стал строить догадок по поводу того, что может его шокировать, и морально подготовился, как ему казалось, ко всему. Но, тем не менее, Ирина просьба для него оказалась более чем неожиданной.

— Что???!!! — выкрикнул он, вытаращив на Иру глаза.

— И не просто сногсшибательную ночь, — будто не замечая его эмоциональной реакции, спокойно продолжала Ира. — Сегодня ты должен по-настоящему любить Алиночку. Не изображать любовь, чем ты все это время занимаешься, а действительно по-настоящему любить.

— Ира!!! Но это ведь невозможно!!!

— Я разве говорила, что будет легко?

— Ира!!! Я понятия не имею… — Влад пытался подобрать слова, но у него от волнения не получалось.

— Влад, я могу рассказать тебе технологию полового акта, но ты ее и без меня прекрасно знаешь. А вот технологию настоящей любви тебе не расскажет никто. Точнее, умники, конечно, найдутся, но вот все то, что они попытаются разглагольствовать, на самом деле будет полнейшей чушью.

— Ира… — Влад выглядел крайне растерянным.

— Влад, я тебе сразу сказала, что эта просьба обязательна для выполнения. Каким образом ты с этим справишься, я понятия не имею, и советовать тебе что-либо не считаю возможным. Однако ты должен справиться с непревзойденным блеском. Влад, это — очень важно.

— Ира, но… — попытался спросить что-то Влад.

— Влад, я тебе сразу сказала, что все вопросы типа «зачем?», «почему?» и подобные им исключены, и ты сказал, что понял. Разве не так?

— Так, — угрюмо подтвердил Влад.

— Значит, сегодня ты должен провести сногсшибательную ночь с Алиночкой и не просто сногсшибательную ночь — сегодня ты должен по-настоящему любить свою жену. Это обязательно и обсуждению не подлежит, и справиться со своей задачей ты должен с непревзойденным блеском, — Ира жестко посмотрела на него, словно хотела еще и взглядом втиснуть свое требование в его мозг.

— Понял.

— Вот и замечательно, а теперь иди.

Ира буквально вытолкнула его за дверь. Владу показалось, будто она вышла следом, но, оказавшись на улице, он, к своему удивлению, никого рядом с собой не обнаружил. Влад толкнул дверь. Та оказалась запертой. Он постоял немного, пытаясь прийти в себя. В первую очередь от необычной просьбы Иры, высказанной со столь жестким напором. А так же и от странных ощущений, что она перед самой встречей вроде как вошла прямо перед ним, а теперь вот вроде как вместе с ним вышла и как растворилась в воздухе, успев к тому же запереть дверь. Прийти в себя не получалось, и он с дико колотящимся сердцем побрел к своей машине.

Ира, вернулась через проход на Женечкину кухню, взяла поднос с ужином и отправилась с ним в гостиную, где сидел Женечка. По заведенной недавно традиции, ели молча. Затем Ира поднялась и сказала:

— Идем спать.

Женечка, кивнув, поднялся следом и направился в спальню. Ира немного задержалась, убирая со стола, а когда, наконец, зашла в спальню, Женечка уже уснул. Он вообще все последние дни засыпал очень быстро, буквально лишь коснувшись головой подушки. Ира легла рядом, нежно погладила Женечку по голове и уставилась в потолок.

Также глядя в потолок, она встретила рассвет. Ира четко знала, что не спала всю ночь, но не могла сама себе с определенностью сказать, сколько эта ночь длилась: вполне возможно, что, не в пример обычным ночам, вместо восьми часов всего восемь минут, а может, и восемь лет. Впрочем, за последние чуть больше недели она уже привыкла, что периодически время как бы исчезает, по крайней мере, из ее восприятия.

Женечка крепко спал. Стараясь не разбудить его, Ира выскользнула из спальни, шепотом пожелала доброго утра Зиву и Лоренцу, ночевавшим в прихожей, и шагнула в щель прохода.

Она постояла между гаражами, дождавшись, пока из подъезда выйдет Влад и уедет на работу. Еще чуть повременив, Ира поднялась в свою квартиру. Дверь ей, как и предполагалось, открыла заспанная и всклоченная Алиночка.

— Ой, Алиночка! Извини! Я тебя разбудила?

— Да нет, нет, что Вы! Я уже встала. Заходите.

— А где Влад?

— Да вот только что уехал.

— Ой! Ну надо же! — искусно изображая искреннее сожаление, воскликнула Ира. — Еще хотела позвонить ему! Ну да ладно. Я здесь у друзей засиделась, думала вместе с ним поехать.

— Я сейчас Владу позвоню — он недалеко еще, наверное, уехал.

— Да нет, не надо. Я на такси доберусь.

— Ирина Борисовна! Что ж мы у порога-то стоим! Заходите! Вы же тут так и не были ни разу с того времени, как мы здесь поселились.

— И то верно, — улыбнулась Ира и впервые с прошлого лета переступила порог своего бывшего обиталища.

Алиночка показала Ире, как они устроились. Ира от души повосхищалась, до чего же Алиночка замечательная хозяйка, не в пример ей: лишь кровать, ввиду раннего времени находилась в не застеленном состоянии, а в остальном царил идеальный порядок и чистота, как в операционной.

— Так! Надо ведь такси вызвать! — вроде как опомнившись, заметила Ира на середине «экскурсии».

Эксклюзивный вид общественного транспорта не заставил себя ждать, и через пятнадцать минут Ира уже подъехала к поющему дому.

— Всем привет! — бодро крикнула она. — Прошу прощенье за задержку — проспала, — с веселой виноватостью извинилась она.

В ответ грянуло многоголосное «Браво!» и аплодисменты, сопровождаемые какой-то из фортепианных сонат Гайдна в исполнении дома.

— Чего это вы так радуетесь? — со смехом спросила Ира.

— Ирочка! — воскликнул подошедший к ней Валентиныч. — Видишь ли, приятно убедиться, что хоть что-то человеческое тебе не чуждо!

— Спасибо! — тем же радостным тоном поблагодарила его за комплимент Ира.

Влад, следуя ее требованиям недельной давности, держался в стороне. Ира быстро нашла его смеющимися глазами и подошла:

— Влад, ты — умничка! Молодец! Я рада, что ты сделал все, о чем я тебя просила, — сказала она и, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку.

Около трех пополудни Ира, еще раз облетев все фронты работ и поняв, что движение идет в заданном направлении, со всеми по отдельности попрощалась и незаметно скрылась в проходе.

Женечка сидел в гостиной в компании «стороживших» его Зива и Лоренца.

— Так, Женька! Всё! Хватит кукситься! — провозгласила Ира, влетая в гостиную.

Женечка поднял на нее глаза и посмотрел из ниоткуда.

— Жень! — продолжала Ира. — Все, что от тебя требовалось накуксить, ты уже успешно накуксил!

— Тебе не кажется, что она сошла с ума? — тоном кандидата медицинских наук на консилиуме спросил Лоренц Зива, сопровождая свой вопрос выразительным взглядом.

Зив многозначительно промолчал, зато ответила Ира:

— Лоренц, мне это не грозит. У меня это врожденное.

— А-а-а-а… понятно…

Дальше Ира сделала нечто такое, что сама не поняла. Точнее не поняла так, как это принято понимать среди людей, а, возможно, и не только людей. Она точно знала и понимала, что делает, одновременно ничего не зная и не понимая. Впрочем, именно этим она занималась все последние десять дней, но сейчас она впервые отчетливо зафиксировала свое действие в сознании. Ира ничего не сказала и не произвела ни единого движения ни одной из частей тела, и даже не подумала ни о чем, но, тем не менее, произвела некое очень конкретное действие, вследствие которого Женечка мгновенно преобразился. Хотя, насчет мгновенности она тоже не могла сказать ничего определенного, так как время снова куда-то подевалось, и продолжительность сего мгновения вполне могла составлять как доли секунды, так и несколько часов. В общем, как только она это сделала, Женечка вцепился в нее своим обычным наполненным сарказмом взглядом и своим излюбленным шутливо-издевательским тоном сказал:

— Палладина, уж не знаю насчет твоего врожденного сумасшествия, но меня ты точно когда-нибудь с ума сведешь!

— Это, позвольте спросить, чем же?

— Чем?!!! Ирка! То ты бьешься в истерике, что тебя, бедненькую, ни за что ни про что тянут во «всякую мистическую муть»! То творишь такое, от чего у меня, как ты понимаешь видавшего виды и кое-что умеющего из того, на что способен далеко не всякий, просто мозги переклинивает!

— Женечка! А кто тебе сказал, что в такие моменты нужно напрягать мозги? Кажется, ты сам всегда учил меня обратному!

— То-то и оно, что ученица попалась слишком прыткая…

— Женечка! — Ира сказала это очень нежно и, взгромоздившись ему на колени, обняла. — Ты ж радоваться должен!

— А я и радуюсь! Разве незаметно? — Женечка рявкнул это с таким раздражением, что Ира расхохоталась. Однако злился он по-настоящему, а потому высвободился из ее объятий и, резко сдернув с себя, посадил рядом. — Что ты сделала со мной? Что ты сделала с Гиалой?

— Ну, с тобой до сего момента я вообще ничего не делала. Ты сам целиком и полностью отдался во власть вполне человеческой скорби. Единственное, что я с тобой все это время делала, так это не мешала тебе.

— Хорошо. А что ты сделала с Гиалой? Пока мы с ней гуляли, я пытался ей объяснить, что в том, что она собирается тебе дать, ты, вообще-то, не нуждаешься. Вы что с ней о чем-то договорились?

— Женечка! Мы с ней ни о чем, кроме того, что я приеду сама и привезу тебя, когда она попросит, не договаривались — ни в традиционной человеческой манере и никак иначе. Ты же своими глазами видел, что для нее самой происходящее явилось полной неожиданностью, разве не так?

Женечка вынужденно согласился, подтвердив свое согласие молчаливым кивком.

— Я думаю, ты не ждешь от меня полного отчета о проделанной работе, ведь прекрасно знаешь, что я не могу тебе его дать. И причины, по которым это невозможно, ты знаешь не хуже, если ни лучше меня. По крайней мере, сформулировать их у тебя точно получится лучше.

— Да, Ир, я понимаю, о чем ты… — проговорил Женечка несколько более спокойным и дружелюбным тоном. — И все-таки, что ты с ней сделала? Ира, я не спрашиваю «как?», я прекрасно понимаю, что ты не сможешь объяснить технологию, и, даже если попытаешься, я вряд ли смогу адекватно понять. Ты что-то сделала. Я это ощутил, а удивленный взгляд Гиалы лишь подтвердил мое ощущение. Ира, что ты с ней сделала? Для чего это? Что будет?

Ира задумалась, к своему удивлению обнаружив, что за последние десять дней ни разу этим не занималась. Женечка терпеливо ждал.

— Знаешь, — наконец сказала она, — мне кажется, что Гиале понравилось, хоть она и сама не поняла, что с ней на самом деле делают. А что я на самом деле делала? Тебе подарок. Я дала себе слово, и я его сдержала. Я только не знала, как это сделать, и не знала, что у меня это получится, и притом получится так быстро.

— Ничего не понимаю…

— Жень, я дала себе слово, что вы будете вместе. — Ира задумалась. Женечка не перебивал. — Понимаешь, Жень, я тут благодаря Раулю поняла, что никогда в этой жизни не любила, а может, и не только в этой… может быть, вообще никогда…

— Ты что, полюбила этого неуловимого Рауля?

— В том-то и дело, что нет. Я испытывала в отношении его очень сильную страсть, такую, какую никогда до этого не переживала и, тем не менее, я четко поняла, что это не любовь. Вообще-то, мне не нравится это слово. В том смысле не нравится, что уж больно много всего оно обозначает. И инстинкт размножения, то есть сексуальное притяжение, обожание не «за», а «несмотря на». И материнский инстинкт. И привязанность. И чувство собственности, вызывающее ревность. И заботливое отношение к себе и окружающим. Не говоря уже о пищевых и прочих предпочтениях. На самом деле, я о том нечто, чему так и не смогли и никогда не смогут найти определения. О том, что если и выпадает кому-то, то очень редко, с вероятностью один к миллиону, а может, и того реже. Тебе и Гиале выпало…

— Ты в этом так уверена? — усиленно наполняя голос скепсисом, спросил Женечка.

— Да. У меня есть на то основания. Очень веские основания, хоть я и не в состоянии объяснить их. Впрочем, ты тоже в этом уверен, хоть и не отваживаешься сам себе в этом признаться. В каком году ты ее покинул?

— Точно не помню… где-то в районе двадцатых прошлого века…

— То есть, лет восемьдесят ты вдалеке от нее… Сейчас, конечно, ты от нее гораздо дальше, чем все эти годы, и расстояние не в километрах измеряется, хотя, в общем, и тогда километры были ни при чем… Я не об этом… Женечка, ты восемьдесят лет старался ничего не ждать, ни на что не надеяться, а теперь ты можешь надеяться. И ждать-то, к тому же, куда меньше! По крайней мере, не больше двадцати против восьмидесяти. Впрочем, и двадцати ждать ненужно — потерпи всего девять месяцев…

— Что!!!???

— Я думаю, где-то в последних числах января или в первых числах февраля сможешь взять ее на руки. Родится она числа двадцать пятого января, но Алиночке придется несколько дней провести в роддоме.

— Что!!!???

Женечка смотрел на Иру ошеломленным взглядом. Она снова переместилась к нему на колени и нежно обняла его.

— Женечка, я очень люблю тебя, хотя в данном случае, это слово значит совсем не то, о чем я только что говорила. Я думаю, ты понимаешь, — Женечка кивнул, потрясенно глядя куда-то вдаль. Ира продолжила. — Я очень люблю тебя. Ты очень многое для меня значишь. А это, на данный момент, большее, что я могу для тебя сделать. А еще — это важнейшее для тебя независимо от времени и пространства.

— Ира… — только и смог произнести он, и, казалось, впал в состояние, не покидавшее его последние десять дней.

— Женька! Хватит кукситься! Алиночка станет чудесной матерью, а против Влада, я думаю, ты и так ничего не имеешь, — Ира слегка отстранилась и посмотрела на него: из глаз Женечки текли слезы. — Же-енечка! — Ира улыбнулась ему. — Никогда не думала, что ты способен на сентиментальность!

— Станешь тут с тобой сентиментальным, — вытирая со щек слезы, проворчал он, как подросток, застуканный в аналогичном состоянии.