История Наврунга. Продолжение

История Наврунга. Продолжение

Солнце только начало золотить стены Белого Города утренними лучами, а Наврунг в сопровождении Гьянга уже шёл к восточной части города.

Они проходили огромную площадь с помостом в северной части. Площадь была выложена огромными, идеально подогнанными плитами чёрного базальта. Щели между плитами практически не были различимы, а поверхность – почти идеально ровная. Атмосфера города была совершенно особенной, и солнечные лучи, пересекая её, рождали звуки. Звуки восходящего солнца, ласково касающиеся слуха… Тот, кто был там, не забудет этого никогда.

Вскоре они подошли к небольшому зданию, построенному, видимо, уже во времена атлантов и атлантами: оно значительно отличалось по размерам от древних городских строений. Рост строителей города был около восьмидесяти локтей, в то время как рост атлантов был в десять раз меньше, оттого Наврунг чувствовал себя в этом городе лилипутом. Но это здание было как раз ему под стать. В центре небольшого зала стоял каменный стол, на него атлант и лёг. Ворота закрылись, и стало заметно темнее. И лишь четыре узких стрельчатых окна под самой крышей позволяли свету проникать в зал, едва рассеивая темноту.

Как только Наврунг лёг, тут же сильнейшее головокружение пригвоздило его к месту. Наступило состояние стремительного полёта, такого, что он перестал понимать, где верх, а где низ. Спустя несколько мгновений такого «полёта» яркий, ярчайший свет буквально ослепил его. Но не сам свет, а то ощущение, что сопровождало эту вспышку, как хвост – комету, обратило на себя его внимание. Оказывается, у яркого света может быть духовный аромат, да ещё какой!

Грубость слов не даёт возможности передать это ощущение совершенно особенной чистоты, не похожей на ту, что Наврунг знал. Этот свет проник в него, вытесняя человеческую природу и как бы наполняя собой не просто тело, но само сознание. Достигнув особого нагнетения, свет начал свою вращательную работу, сначала в темени, затем в горле и в солнечном сплетении. Казалось, что тело разъединено на части, но проверить, так это или нет, не было сил. Эти вихри, порождая пахтанье сознания, стали отделять рассудок от разума, а душу – от эмоций, и при этом сам Наврунг смотрел на них со стороны, испытывая лишь чувство восхищения работой Света и ощущая ритм движения вихрей.

Разделившись и зафиксировавшись, принципы его сознания, как кирпичи дома, вернулись назад. Но в несколько изменённом виде. Чувство света всё ещё наполняло тело, и восхищало, и умиротворяло, но сознание уже давало возможность мыслить, а головокружение почти унялось.

Гьянг прикоснулся к темени атланта:

- Ты можешь сесть.

Наврунг сел и стал осматриваться. Нельзя сказать, что это потрясло его сильнее, чем то, что происходило последние десять дней. Но что-то в нём изменилось. Что? Гьянг, как бы понимая его вопросы, заговорил:

- Ты лишён возможности рассказать кому-то, даже против своей воли, что узнал здесь. Ни одна из тайн не будет поведана тобой без моего на то разрешения.

- Я понял.

- Этот свет будет всегда в тебе, он будет спать. Но сон его прозорлив. И, увидев даже малую возможность разглашения этих Тайн, он затопит твоё сознание, головокружение лишит тебя сил стоять. Потом это пройдёт. Но сила Света от того не уменьшится. Ты должен это знать.

- Я вижу мудрость Закона. Я буду знать.

Они вышли из здания и пошли обратной дорогой. Нечеловеческим в этом городе было то, что воздух придавал крылья каждой прекрасной мысли. А плохих тут и не появлялось. Казалось, что мир достоинства Богов, обычно скрытый под тяжестью плоти, тут существует не в глубине нервов, а в самой сущности воздуха и в пространстве. Что тончайший эфир, разлитый повсюду, усиливает чувства, делая их практически такими же ощутимыми, как запахи, но более тонкого естества.

Гьянг рассказывал о задачах атланта.

- В предпоследний поход ваш отряд привёз на Посейдонис малыша ария.

- Я помню его.

- Этот малыш не просто арий. Он уранит. Не просто уранит. Он очень важен для нас.

- Мне его вызволить? Я могу выкупить его или похитить. Как скажешь.

- Не время ещё. Будущее говорит, что его спасение наступит под звездой большой Битвы. Позже. Но нужно его увидеть и ободрить. Он хоть и силён духом, но совсем ещё ребёнок. Понимаешь?

- Но для него все атланты страшны.

- Я подготовлю его сознание к твоему появлению. Он узнает тебя.

- Но что могу сделать для него?

- Простое доброе слово иногда лучше тысячи даров. Просто отнесись к нему по-доброму, скажи о скором избавлении. Пусть в его сердце живёт надежда. Остальное его дух сделает сам. В его глазах ты увидишь сияние далёких миров, атлант. Скажи ему, чтобы прятал взгляд от Ракшасов. Они из страха уничтожат его, если прознают.

- Такие сильные духом пришли на эту землю?

- Да. И из далёких, очень далёких миров. Когда-нибудь ты узнаешь.

Наврунг молчал. Он был удивлён. Он не слышал, да и никто не слышал, чтобы малыш мог взглядом, простым взглядом испугать Ракшаса! Это какая же сила должна быть в нём! Действительно, великие времена наступают, раз такие прибывают сюда.

- Я отнесусь к нему, как подобает, Святой Гьянг. Когда прикажешь выступать мне?

- Мы уже идём к виману.

Сердце Наврунга переполнилось волнением. Теперь он сможет отплатить служением за всё то, что дал ему этот человек! Сила благодарности велика, и, когда сердце переполняется желанием отблагодарить, оно излучает совершенно особую силу. Силу решимости действовать. Как заострённый клинок, пронзает благодарное сердце суть возможностей, нанизывая их на стержень своего действия. Стремительно и сосредоточенно Наврунг отмерял шаги, так же и действовать будет он – стремительно и сосредоточенно.

Виман атланта поднялся в воздух и быстро стал набирать скорость.

Гьянг смотрел ему вслед, и сердце Махатмы обнимало собой будущее. Он понимал, что Наврунг найдёт и ободрит Тоя, как если бы это уже произошло. Для истинно познавших стираются границы времени и ближайшее будущее часто лежит в области настоящего. У Тоя всё получится. А вот у Наврунга будут неприятности. Гьянг это знал. Знал это и Наврунг. Но что такое неприятности, когда весь мир ждёт его свершений?

Жизнь Тоя в доме Ракшаса, по имени Ялонг Бий, была не так страшна, как ему виделось сначала. Находясь в услужении, Той занимался уборкой. Он был мал и проворен и мог вытирать пыль в таких местах, где огромные и неповоротливые великаны атланты, в пять раз превышающие его ростом, не могли бы увидеть пыли и тем более убрать её.

Кабинет Ракшаса был полон самых изумительных вещей, многие из которых имели магическое значение. С момента похищения месяц из полного стал узким серпом, и половину этого времени Той провёл в замке. Быстро освоившись, он не путался под ногами, был практически незаметен и аккуратно выполнял свою работу. Чем меньше злишь хозяев, тем больше шансов поесть и не быть избитым – это он знал чётко.

Тоя приставили к молодому атланту, который также был слугой Ракшаса. Именно этот юноша встречал их виман четверть луны назад, когда нога Тоя впервые вступила на территорию этого дома. Юноша не очень знал язык ариев, но понимали они друг друга неплохо. Его звали Анли Куом, и в его обязанности входило довольно быстрое обучение Тоя языку атлантов. Это было важно – научиться понимать с полуслова приказы. Слуга должен понимать своего хозяина.

Дни шли своим чередом, и страх уступил место любопытству. Той довольно быстро понял, что ему ничто не угрожает, и это чувство заставило забыть о перенесённых невзгодах. А в замке было чему удивляться. Здесь было много такого, чего не мог понять его детский разум: говорящая деревянная собака, рассказывающая Ракшасу то, чего он не знал; огромный шар, вращающийся в воздухе, с очертаниями материков и океанов; светильники, которые никто не зажигал и не гасил и в которые никто не добавлял масла; самодвигающееся перо для писания – когда Ракшас молча стоял у стола, оно само писало его мысли, без участия рук… Много ещё такого, чего Той был просто не в состоянии понять, происходило перед его глазами каждый день. Но он ничего не спрашивал, старался ничему не удивляться, только аккуратно и быстро убирал грязь и стирал пыль, едва она появлялась. К Ракшасу приходили гости, и все беседы проходили в специальном зале для встреч, кабинет же его был святая святых. В него не разрешалось входить никому. Никому, кроме прислуги – Анли и Тоя.

Ночью Тою приснился сон. Атлант, во всём чёрном, с накинутым на плечи зелёным плащом, смотрит ему прямо в глаза. Затем Той видит этого атланта сбоку. Во сне атлант воспринимался как друг.

И вот на исходе первой четверти луны к Ракшасу прибыл гость. Они недолго разговаривали в зале для бесед, после чего гость остался один, а Ракшас пошёл в свой кабинет. Той, не поднимая головы, в это время чистил щёткой пыль на ковре у стены в зале для общения.

Как только Ракшас вышел, гость повернулся к Тою и обратился к нему на языке его родины:

- Привет, маленький арий. Той - так тебя звали твои родители?

Малыш поднял голову и с удивлением узнал гостя – это был тот самый атлант из сна, в таком же зелёном плаще. Той молча закивал.

- С твоими родными всё хорошо. Беда обошла деревню стороной, и больше ей угрожать никто не будет. Но ты пока должен жить здесь.

Той опять активно закивал. От волнения ком встал в горле, и мальчик не мог вымолвить ни слова. Этот человек знает, как его зовут, а ведь имени Тоя не знал даже Ракшас! Этот человек говорит, что с родными всё хорошо, значит, так оно и есть! Гость продолжал:

- Живи и учись, тебе ничто не угрожает. Но очень скоро придёт время, и я тебя заберу. Иди сюда.

Той встал и подошёл к атланту. Его сердце прониклось доверием к этому человеку из сна. Атлант взял ребёнка под мышки и поднял, приблизив его глаза к своим. Взгляд атланта был изучающим и вопрошающим. Той смотрел ему в глаза открыто и с доверием. Даже с благодарностью. Атлант застыл на несколько секунд. Потом закрыл глаза и, поставив ребёнка на пол, достал из кармана нитку с кусочком янтаря на нём:

- Носи это на шее и не снимай. Это амулет. Не показывай никому. Прощай, Той. Помни, я тебя увезу. И никогда не смотри в глаза Ракшасу. Никогда!

Атлант встал и быстрым шагом удалился.

Так что же было в глазах маленького ария?

Как и говорил Гьянг – свет далёких звёзд. Такого Наврунг ещё не видел. Только глазами Той отличался от всех остальных людей - внешне он выглядел также.

Насколько этот свет был различим? Наверно, обыватель не заметил бы ничего особенного. Да и Наврунг, если бы не знал и не вглядывался, также не обратил бы внимания. Но Ракшасы чуяли такие вещи нутром, так что, если когда-нибудь взгляд Тоя скрестится со взглядом Ракшаса, малышу несдобровать. Далёкие миры – это то, что Ракшасы ненавидели больше всего. Теперь, зная историю бунта Люцифера, Наврунг понимал, что именно отказ от перехода лучших на эти миры и был причиной ненависти колдунов к Сынам Света, к этим мирам зовущим. И, конечно же, звёздный мальчик, как его окрестил Наврунг, был бы особенно ненавистен Ракшасам, узнай они о его истинном происхождении. Размышляя об этом, Наврунг сел в виман. Разговор с Ракшасом был о погибшей команде Крокса. Наврунг сказал, что не полетел. Это было откровенной ложью, и Ракшас, так или иначе, об этом узнает, так что надо было срочно улетать, пока правда не дошла до Бия и не привела к вооружённому конфликту.

Направляя виман на другую оконечность острова, в город Ажен, военную цитадель Посейдониса, атлант всё думал об этих удивительных гостях с далёких звёзд, об их возможностях, о грядущей Битве Богов, и собственная судьба в этот момент занимала его меньше всего.

Ялонг Бий был очень озадачен разговором с Наврунгом.

Во-первых, волшебный пёс ничего не сказал о его судьбе. О смерти всех сказал, но об участи второго пилота он ничего не знал, а этого быть не может. Во-вторых, Наврунг не мог не лететь в тот раз с Кроксом. Дело в том, что всех солдат и офицеров своих преданных шаммаров проверял всегда лично Ялонг. Он никому не доверял и расспрашивал магического пса подробно о каждом. Также и порошок правды использовал нередко, если возникали неясности. Шпионы – это самое страшное, самое разрушительное оружие врага. Ялонг знал это, потому что сам часто пользовался услугами шпионов. Магию можно парализовать, и враг ничего не узнает о твоих планах. Но шпион может выведать всё. А потому, если бы Крокс взял бы другого пилота вместо Наврунга, это стало бы известно Ракшасу. Но тот ничего не сказал, и это было очень подозрительно. Конечно же, Ялонг несколько дней лежал в постели после удара силой Гьянга, но это не повод, хотя… В-третьих, было неясно, зачем Наврунг пришёл к Ракшасу. Разговора как такового не было. Второй пилот сказал, что ему очень жаль, но говорил неискренне. Нюх на ложь у Ялонга потрясающий, провести его было практически невозможно. Слова о готовности служить Ялонгу также были фальшивы - не хотел он служить здесь. Если бы хотел, то получил бы это место, но во всей фигуре Наврунга читалось нежелание оставаться здесь больше времени аудиенции. Слова его говорили об одном, движения – о другом. Так зачем он был тут?

Войдя в кабинет, Ялонг запер его на ключ. И так было ясно, что никто не посмеет войти без стука, но что-то настораживало Ялонга во всём этом.

Сняв полотнище с волшебного пса, Ракшас сосредоточился и вызвал в сознании Великую Силу. Деревянная кукла в виде собаки была лишь видимостью. Важен был лишь дух, наделяющий пса умением не просто говорить, но и видеть ближайшее будущее, а отчасти – прошлое Ракшаса и всего, что с ним связано. Это была вершина магического искусства, и мало кто имел волшебного пса в своём распоряжении, даже из числа Ракшасов.

Великая Сила начала своё действие внутри груди колдуна, и, вместе с этим, пёс открыл деревянные глаза, что само по себе было чудом – кукла была сделана из цельного куска дерева, и не было в ней механизмов. Но каждый раз, оживая, она говорила, открывая рот, и выражала чувства, используя мимику.

Поняв, что пёс ожил, Ялонг задал вопрос:

- Скажи, был ли среди погибших слуг Крокса второй пилот, Наврунг?

- Его не было среди погибших слуг Крокса.

Надо было сформулировать вопрос иначе.

- Скажи, Наврунг, второй пилот Крокса, участвовал в последнем походе Крокса и его слуг?

- Сила даёт тебе право узнавать о твоём будущем и обо всех, кто с ним связан. Этот человек не будет участвовать в твоей жизни.

Да, пёс читал грядущее со скрижалей будущего самого Ялонга. И если там чего-то не было, то узнать об этом он не мог. Если кто-то не появится в будущем Ялонга и не повлияет на него, пёс не сообщит ему об этом человеке ничего. Да… Сейчас бы волшебный порошок на лоб Наврунга - он бы сам всё рассказал. Но одно хотя бы было ясно: этот офицер не будет причинять Ялонгу Бию неприятностей, так как его просто нет в будущем Ялонга Бия. Это уже хоть что-то.

Но подстраховаться надо. Куда полетел атлант? Пёс не скажет, но это и так ясно. Всего лишь два места есть на Посейдонисе, куда он может пойти. Это военный гарнизон Города Золотых Врат, находящийся на берегу океана, в городке Ажен, и офицерская школа в горах над столицей, в горном селении Аратау. Больше ему податься искать работу некуда. Только в регулярную армию Посейдониса. Во все остальные места требуют рекомендаций с прежнего места, а этого Крокс никак не сможет дать молодому атланту – Крокс мёртв.

Ракшас решил сообщить руководителям обоих военных гарнизонов, с которыми был знаком лично, о неблагонадёжности Наврунга. Доказать он ничего не мог, но этого было и не нужно. Ялонгу Бию, одному из самых влиятельных Ракшасов Атлантиды, верили на слово.

Ажен встретил Наврунга мощными стенами защитных укреплений и приземистыми зданиями казарм. Это был настоящий бастион, практически непобедимая крепость, оплот государства. Он был не единственным в Атлантиде. В различных частях света стояли укреплённые форты с гарнизоном. Но этот был самым мощным, он прикрывал собой Город Золотых Врат. Ажен имел сильный флот виманов, от двухместных до трёхсотместных десантных кораблей. Здесь постоянно находилось не менее 20 000 солдат и офицеров. Форты Ажена были укреплены ещё при сооружении Города Золотых Врат первыми строителями, а ими были, как известно, лемуро-атланты, люди, во много раз превышающие ростом атлантов, равно как и познания атлантов все были лишь осколками знаний предшественников, строителей первых городов Атлантиды. Всё было построено так, что взять этот форт силой не представлялось возможным сразу же по многим причинам. И первая, самая главная – это магия.

На службе у атлантов стояли профессиональные маги, владеющие всеми видами боевой магии. В подземельях форта располагались целые фабрики, с экспериментальными лабораториями, где усовершенствовались известные формулы, изобретались новые, и всё это предназначалось для нужд армии. Нельзя сказать, что власть Атлантиды была полностью чёрной и состояла только из Ракшасов, вовсе нет. В те времена государство представляло собой систему постоянного сдерживания, где само государство было нейтрально по отношению к Сынам Света, а воевало в основном с соседями, маленькими островными государствами. Однако Ракшасы не унимались и активно пытались перестроить государственную машину так, чтобы она начала целиком и полностью служить им и только им. Никто не сомневался, что когда-то это обязательно произойдёт. Но вот когда… На этот вопрос ответа не знал никто. Белые маги, друзья Сынов Света, пока жили на соседних улицах с Ракшасами, а Люцифер не имел полной власти над всеми магами. Но шёл к этой власти огромными шагами. Однако была ещё одна загадка Ажена, о которой знали немногие. Это – связь с подземным миром.

Давно, когда первые люди были ещё эфирными фигурами и одинаково проникали сквозь огонь и горы, часть из них нашла пристанище в подземных областях, столь обширных, как и материки на поверхности. Когда, согласно Закону, формы людей отвердели, эти подземные жители также обрели физические тела. Они приспособились к жизни под корой планеты, в подземных сакуалах, и эти вполне физические места обитания дали людям свою эволюцию, свои возможности. Когда жители земли осваивали воздухоплавание, жители подземелий учились направлять потоки огненной лавы по своему усмотрению. Когда люди земли потеряли небесную мудрость и чистоту, она также пропала и в подземных царствах, таков закон единообразия жизни и эволюции Разума.

Могущественные и горделивые маги Атлантиды нашли возможность не просто общаться с подземными царями и их народами. Они нашли пути сотрудничества. И подземные фабрики Ажена производили многие магические и технические приспособления не только для армии Атлантиды, но и для жителей подземных сфер.

Со временем жители подземелья стали так зависеть от этих поставок, что попали под влияние магов Атлантиды. Вот уж верно – «бойся Данов, дары приносящих». Подземные цари стали служить царям Атлантиды как верные слуги, направляя потоки лавы так, чтобы города Атлантиды не страдали от землетрясений, но при этом всегда имели тёплые источники и бесплатную энергию электричества и пара.

Но стратегический план Ракшасов состоял в том, чтобы, когда власть в Атлантиде перейдёт к Люциферу, подземные короли не дали бы Сынам Света погубить Посейдонис разрушительным землетрясением, как это было предсказано многие тысячи лет назад. Самое интересное, что так оно и было. Жители подземелий хотя и были неспособны погубить Белый Остров и земли вассалов Сынов Света, но всё же были вполне в состоянии предотвратить подобные проявления под Посейдонисом: они контролировали потоки лавы и техническими приспособлениями и с помощью магии – Ракшасы давали им власть над огненными стихиалиями, волнующими потоки лавы. Так вот, под Аженом находились ходы, туннели, идущие глубоко под кору земли - отверстия шириной около десяти локтей и глубиной в несколько десятков лиг. Специальные грузовые виманы постоянно курсировали вверх-вниз, осуществляя транспортировку товаров в обоих направлениях. Интересно, что снизу также поставлялось многое необходимое для атлантов. Например, металл, который был легче воздуха и делал виманы невесомыми, ртуть, золото, вольфрам, осьмий, литий и многое другое.

Но общаться с огнеподобными крылатыми жителями подземного мира могли только Ракшасы. Только они знали их язык и могли не опасаться ожогов. Простые смертные не смели общаться с обитателями подземелий, да и не помышляли об этом.

Наврунг оставил виман, подаренный Гьянгом (это была очень быстрая двухместная модель), на площадке для гражданских гостей форта. Он уже бывал здесь, когда проходил обучение в Аратау, школе офицеров. Их, не обученных ещё юнцов, привозили сюда для тренировочных полётов и отработки боевых вылетов на настоящих кораблях. Он сразу же направился к приземистому двухэтажному непримечательному зданию, где, как он знал, проходил набор рекрутов. Все здания форта были лишь входами в подземные части города, которые были куда обширнее надземных построек.

Задание Гьянга заключалось в том, что Наврунг должен был вполне легально влиться в ряды офицерства Атлантиды, а там уж друзья Сынов Света быстро продвинут его по служебной лестнице. Войдя в состав руководства армией, он будет очень полезен Братству Сынов Света. И вот этот Указ он выполнял теперь так же прилежно, как прежде учился летать на тяжёлом десантном крейсере, неповоротливом, но очень вместительном.

Спустившись на третий подземный этаж, он представился дежурному офицеру, протянул свитки со своими документами и, усевшись у стены, стал ждать. Он был один здесь. Взяв документы, офицер сразу же ушёл.

Сидя в ожидании, Наврунг, чтобы как-то скоротать время, стал вводить своё сознание в состояние боевой сверхактивности. Он подумал, что начальство, видя в нём способности к овладению «силой воина в борьбе», однозначно примет решение о назначении его в школу боевых магов, что и было нужно.

Надо сказать, что время, проведённое с Гьянгом, а особенно испытания в подземелье, значительно усилило в нём эту способность, и он за несколько коротких минут поднялся до степени «завоеватель крепостей» - это когда атлант может лбом проломить каменную стену в два локтя толщиной, не почувствовав удара. Всё дело было в правильном сосредоточении, тренировках под руководством опытных наставников боевого дела и, как выяснилось, некой внутренней силы, которая выросла в нем в последние дни.

Пребывая в этом состоянии, он попробовал подняться ещё выше – до «прыгающего корунца». Это птица такая, которая очень смешно подпрыгивает перед полётом, смешно, но очень высоко. Возведённый в эту степень психического нагнетания воин способен прыжком одолевать стены в четыре и даже пять раз выше своего роста, что не удавалось никому простым упражнением мышц.

Он мог в этом состоянии запросто пройти по потолку или по отвесной стене, стремительно пролететь довольно большое расстояние и не почувствовать усталости, преодолевая несколько лиг за время меньшее, чем взлёт вимана.

И в тот самый момент, когда ступень «прыгающего корунца» перешла в очень редко достижимую степень «лесного леопарда», практически непобедимого в поединке воина, в комнату влетели один за другим сразу около десяти вооружённых мечами и сетям воинов команды внутреннего охранения, состоящей из очень опытных солдат.

Ступень «лесного леопарда» подразумевает, что скорость мышления и реакции гораздо выше обычной, в десятки раз, а потому взвинченный Наврунг воспринимал их как медленно двигающихся, как будто бы в воде, воинов. Ему хватило времени, чтобы, сидя спокойно и не двигаясь, осознать ситуацию, пока первые три вошли в помещение.

По их лицам и походке, по сетям и обнажённым мечам Наврунг сразу понял всё. И что Бий предупредил руководство форта о его возможном статусе шпиона, и что эти люди будут бить его, пока кровь не пойдёт горлом, и что из этого подземелья есть только один выход, и он – не наверх, а вниз, в подземные галереи, а уже через них – наверх. И что, даже если он каким-то чудом прорвётся, ему не дадут взлететь, не дадут уплыть, а потому главная его цель в предстоящей гонке – это кабинет начальника форта, куда он должен будет добраться прежде своих врагов. И уже там, в кабинете, у него будет немного времени, чтобы убедить начальника форта в своей невиновности. Рассказать, что Бий в бешенстве после потери Крокса, что винит в его смерти всех и вся, кто имел отношение к экспедиции, и что он желает покинуть территорию форта без потерь. И всё это – за считанные секунды, что будут отмерены ему неумолимым временем.

Когда последний, десятый, страж влетел в комнату (это они, бедняги, думали, что влетели, а на самом деле – вползли), Наврунг с места прыгнул в самую их гущу. Для них это было подобно молнии, для него – медленным парением, когда есть время повернуть тело и так и эдак, чтобы, в итоге, никого не задев, вылететь в дверь и закрыть её на засов снаружи. Что он, собственно, и сделал.

Стремительно несясь по коридору с умопомрачительной для человека скоростью, он благодарил Небеса и Гьянга за эту мысль – привести себя в состояние боевой готовности перед приходом этих добрых молодцев. Если бы он этого не сделал, у него не было бы шансов на спасение. Подземный каземат держал бы его многие годы, пока здоровье не оставило бы его совсем. А потом он, разбитая кляча, был бы уже никому не нужен.

Но вот он бежит, здоровый и без единой царапины, в глубь подземелий, и у него пока ещё есть надежда завтра дышать горным воздухом Аратау, где служит в школе офицеров его почитаемый руководитель, Овмат Евнор.

Эти подземные катакомбы строились с размахом. Их создавали не по типу помещений, но в виде огромных пещер. А может, это и были пещеры, обустроенные для нужд строителей? В любом случае, потолка пещер не было видно. Внутри стояли целые города, сияющие искусственным освещением. Текли реки, впадающие в какие-то подземные каналы. Они омывали острова, и города пользовались водой из них. Галереи связывали между собой целую сеть пещер – больших и малых. Здесь строились даже большие десантные виманы, а потом по галереям они улетали на поверхность. Коридор, по которому бежал Наврунг, перешёл в такую вот высоченную галерею, а из неё атлант попал в огромную пещеру, одну из нескольких. Чутьё вскрученной воли вело его, как собаку ведёт нюх, и очень быстро он оказался в другой пещере, ещё больших размеров. Он двигался бесшумно, как ночная сова, и быстро, как леопард в атаке. Никто из встречных людей не замечал его, хотя он и не останавливался. Люди чувствовали, что нечто пронеслось мимо, но что именно – понять не могли. Через полчаса бега усталость стала овладевать им, ведь он преодолел расстояние, равное, пожалуй, месячному пешему переходу среднего атланта. Он был близок к цели – скоро выход на поверхность возле Штаба армии. Где это находится, он знал. Преследователей не было видно, он потеряли его след. Признаков тревоги – тоже, никто не мог и предположить, куда он направляется, старательно запутывая следы. Остановившись на берегу реки в укромном месте, он испил студёной воды, умыл лицо, встряхнул натруженные долгим бегом ноги, постоял пару минут - и вновь побежал.

Вот уже появились первые стражи у входов – значит, Штаб где-то здесь. Однажды он видел начальника издалека на параде. Это знание теперь пригодилось ему. Представив себе этого человека, он сосредоточился только на нём, оставив все внешние ощущения за пределами своих чувств. Как только удалось отрешиться от внешних обстоятельств, тут же пришло знание: он наверху, и надо нырять в следующий поворот. Влево. Прямо. Притормозить. Вжаться в стену. Плотным строем прошли стражи, не заметив его. Проскользнуть в потаённый ход. Лестница. Стоп, сверху спускаются. Затаиться. Прошли. Наверх. Переход. Ниша, затаиться. Прошли мимо. Охраняют хорошо. Опять лестница. Наверх.

Продвигаясь такими рывками, очень скоро он понял, что до поверхности осталась пара прыжков. Что будет ждать его там?

Можно не сомневаться, что ждать будут из всех выходов, которых не так уж и много. Будут ли ждать у Штаба? Да. Там и будут.

Солнце резануло глаза. Штаб был в полулиге от выхода. Наврунг осмотрелся. Магическую защиту никто выставлять не стал в надежде на действенность обычных военных мер. Кто же мог предположить, что юнец, недавно окончивший всего лишь школу пилотов, владеет боевой магией вскручивания воли настолько, что может противостоять целой армии? Никто. А зря.

Площадь вокруг центрального здания Штаба была не просто оцеплена. Она была просто запружена стражами в красных плащах с полуголыми торсами. Он в своей чёрной форме и зелёном плаще был как белая ворона на фоне черной земли. Надо было что-то срочно делать. Так не прорваться. Вернувшись обратно в подземелье, он быстро нашёл двух патрулирующих стражей. Отключить их было делом двух секунд. Переодеться в форму одного из них – чуть больше.

И вот уже на поверхность вышел один из стражей, ничем особенно не отличающийся от всех остальных. Медленно перемещаясь по площади, он постепенно подбирался ко входу в здание. Действие воли заканчивалось: она не могла действовать бесконечно долго, как пища или кровь, она кончалась, и он терял время на все эти манёвры. Уж лучше одним рывком достичь цели, потому что, если начнётся схватка, когда он растеряет все силы, это будет не сражение леопарда с кроликами, а «попал крол к волкам».

Увидев возможность быстрого рывка мимо зазевавшихся стражей, он почти мгновенно вскрутил волю до ступени «прыгающего корунца» и побежал. Было видно, что стражи почуяли что-то неладное, но никто не ожидал такого от него. А расслабленный противник – это не враг. Это жертва.

До входа в Штаб было три хороших прыжка, он одолел их быстрее, чем любой из стражей сделал бы пол-оборота головой. Решив не входить в дверь, он нацелился в открытое окно и, вытянув руки вперёд, как дротик для метания, стремительно влетел в него.

Но теперь уже он недооценил своих врагов. Это было единственное открытое окно, как раз для него. Это была засада: внутри небольшой комнаты его ждали пятеро стражей. Но их воля также была вскручена, и они видели не метнувшуюся в окно тень, а вполне реально влетающего человека. Они ждали именно его. Атланты никогда не были дураками, а особенно отборные части внутренней стражи, отвечающей за жизнь высших офицерских чинов. Эти пятеро не были уставшими солдатами, преодолевшими за малый срок огромное, по человеческим меркам, расстояние быстрым бегом с умопомрачительной скоростью. Они не были пилотами, лишь на заднем дворе своего дома обучившимися искусству вскрученной воли под руководством отца, как учился он сам. Это были натренированные профессионалы, ждущие равного им или более опытного противника, а потому рассчитывать на лёгкую победу не приходилось. Наврунг понял это с первого взгляда.

Он не успел ещё завершить приземление, а полученный уже в полёте удар сверху вниз по спине показал ему, что противник владеет тем же искусством. Этот удар несколько сместил траекторию его приземления, а коснувшись руками пола, он почувствовал второй удар, гораздо более ощутимый. Удар ногой в живот был бы сокрушительным, если бы в последний миг он не изогнулся так, что этот удар прошёл по касательной. У него мелькнула мысль, что он извивается от ударов, как змея, а ведь, по человеческим меркам, прошло менее секунды. Поняв, что действовать надо ещё быстрее, едва коснувшись пальцами рук пола, он тут же прыгнул к самому потолку со всей стремительностью, на какую был способен. Противник не ожидал от него такой прыти на этот раз, а потому удары посыпались в пустое пространство за его ногами. Пока летел, у него было время оценить ситуацию. Хуже некуда. Пятеро быстрых, как хищники, профи в закрытом помещении – нет, не совладать. Нейтрализовать их было ему не под силу. Их тела были невосприимчивы к боли и ударам. Он мог мутузить их стальной палкой с нечеловеческой силой, но всё же не причинил бы серьёзного вреда. В этом состоянии тело не просто не чувствует боли – оно практически не повреждается. А вот скрутить его они могли. Обездвижить и, запеленатого, принести в каменный мешок без окон с толщенными стенами – оттуда выбраться он уже не сможет. Вылететь обратно? Тогда он точно никогда не доберётся до Начальника Штаба. А ведь ему надо было не просто спастись, но стать военным – нужны были документы и чистая биография. Нужно было очищение имени от скверны наветов. А в бегах этого не достичь. Но если он этого не сделает, то как исполнит План Гьянга? Нет, этого допустить нельзя.

Уже приближаясь к потолку, он знал, что будет делать. Его отец владел искусством близкого контактного боя на уровне ином, чем профи из охраны.

Боевой контактный бой их был ударным. Отец же учил его бою «на излом». Надо было вывести из строя хотя бы двух из пяти, сломав им руки и ноги за одну секунду – тогда будет шанс. С тремя справиться можно. Противник не ожидает этого приёма – воины научены быть гончими псами, а не кроликами. К тому же о способе изломов мало кто знает. Во всяком случае, в школе пилотов им этого не преподавали даже в теории. Этот бой был исконно арийским, именно арии из сострадания к противнику старались обездвижить его, и лишь немногие знали, что те же самые приёмы боя при более резких движениях не обездвиживают, но ломают суставы, как солому. И не важно, насколько вскручена воля, – суставы хрупки, а сломанный сустав служить не будет. Атланты презирали ариев и потому не придавали особого значения их приёмам рукопашного боя, тем более что арии в среднем были в два-три раза ниже атлантов. В рукопашном бою – не ровня.

Уже отталкиваясь от потолка, Наврунг точно знал, что будет делать дальше. План битвы уже сложился в голове до мельчайших подробностей, и, даже если к концу его исполнения на его плечах не осталось бы головы, он всё равно закончил бы этот цикл движений.

Приближаясь к пятерым, он видел, как они предсказуемо расступились для атаки. Как первые двое, его главные жертвы, бросились навстречу к нему с руками в ударе. И когда столкновение их кулаков с его печенью и солнечным сплетением было уже неизбежным, произошло то, чего противники ожидали менее всего. Крутнувшись против часовой стрелки, он оказался как бы сбоку от них, а их сжатые кулаки оказались в его руках в самых неудобных для них положениях. Продолжая вращение вокруг своей оси и этих двух стражей, Наврунг в секунду сломал их правые руки в лучезапястном и локтевом суставах. Заканчивая движение, он толчком отправил их в компанию трёх оставшихся в строю.

Несмотря на вскрученность воли, внутренние стражи со сломанными конечностями почувствовали боль и, падая на своих более удачливых товарищей, привели их в замешательство. Этого секундного замешательства хватило Наврунгу, чтобы напасть самому. Одним прыжком он достиг группы стражей, как раз когда они почти закончили перестраиваться. Это «почти» стоило им очень дорого. В следующий момент двое уже вышли из строя с вывихом плечевых суставов, и, когда их тела, продолжая движение, которое Наврунг придал им, коснулись земли, пятый потерял сознание от попадания в печень серии из трёх сокрушительных ударов.

От этих ударов даже каменная плита толщиной в локоть превратилась бы в щебень, а страж сел и перестал видеть и слышать.

Как вихрь, Наврунг ворвался в коридор, заполненный стражами.

Он шёл к кабинету начальника штаба, продираясь сквозь воинов, как сквозь густые заросли. Самое главное – это постоянно кружить. Как лист, падающий с дерева, не летит прямо вниз, но совершает плавные движения влево – вправо или даже вращается, так и опытный воин, оказавшись среди множества врагов в ближнем бою, не может застыть, для него это – смерть. Довольно узкий коридор помог ему: перед ним всегда был один воин - и через секунду он уже лежал, а Наврунг на шаг приближался к цели.

Десять секунд для ускоренного волей сознания равно пятнадцати минутам для обычного. Но вот уже заветный кабинет. Начальник Штаба там, Наврунг это знал так же точно, как раньше знал, что обязательно прорвётся.

Когда он оказался возле двери, в коридоре не было ни одного стоящего на ногах воина. Множество стонов раздавалось со всех сторон, но не осталось ни одного стражника, способного оказать сопротивление. «Как дети, наивны и глупы», - подумал Наврунг. Он толкнул дверь и вошёл.

Ноги и руки Наврунга были разбиты в кровь. Несколько рёбер точно сломано, лицо рассечено в нескольких местах, вся грудь и спина в неглубоких, но болезненных порезах, которые он вполне почувствует, когда всё закончится. В коридоре все были вооружены мечами и ножами, и невозможно было пройти через толпу людей с оружием и не порезаться. Круговые движения оберегли его от проникающих глубоких ранений и больших кровопотерь, но совсем без травм обойтись не удалось. И вот он, весь в крови и порезах, с рассечённым лицом, стоял перед начальниками Штаба и гарнизона - двумя боевыми генералами в полном генеральском облачении. Закрыв за собой дверь, он стал на одно колено, как и было положено весть принесшему, правой рукой упершись в пол, и произнёс:

- Я пришёл отстоять свою честь не пленником, но свободным.

Переглянувшись, генералы кивнули, разрешая ему продолжать.

В коридоре послышался топот от бега множества ног. Дверь распахнулась, и несколько стражей ворвались в кабинет. Начальник гарнизона жестом остановил вбежавших. Они замерли за спиной Наврунга и по бокам, да так и остались стоять как безмолвный символ победы. Победы Наврунга над жизнью, над обстоятельствами, над смертью.

Духовным зрением Гьянг внимательно следил за тем, что происходило с Наврунгом. Он прекрасно знал, что Ракшас Бий известил руководство форта в Ажене и школы в Аратау о том, что Наврунг шпион. Он знал, что отважный атлант, исполняя приказание Гьянга, летел прямо в ловушку, но ничего не мог поделать. И дело даже не в том, что законы Братства настаивали, что каждый должен изжить свою карму сам, без внешних вмешательств. А здесь имело место завершение давних кармических долгов. Братство старалось закалить своих воинов, сделать их крепче кремня и острее стали, испытать их верность в любых, даже смертельных, условиях. Лишь прошедшие такие перипетии воины могли рассчитывать на полное доверие Братства, могли участвовать в самых сложных и ответственных операциях, имели возможность прикасаться к самому сокровенному – такие точно не предадут.

Всё, что Гьянг мог, – это помогать Наврунгу силой своего сострадания, силой своего сосредоточения, посылая ему Силу в нужный момент. Помогать внушённым советом, психологизируя его на принятие более верных, подчас неожиданных решений.

Когда Наврунг только спускался в подземелье, Гьянг знал, что его будут ждать не военная служба, но западня. Но атлант должен был пройти это испытание. В идеале, он должен был проявить сноровку и поступить единственно верно, что он и сделал. Именно эта способность – принимать самые верные решения за несколько мгновений – и есть то, чего Сыны Света всегда добивались от своих учеников и сотрудников. Умение предвидеть ситуацию, просчитать её в точности так, как она будет развиваться, используя интуицию и опыт, было важно. Также, не в последнюю очередь, интересовало Гьянга, как поведёт себя атлант по отношению к его указам: будет спасать себя или его мысли будут следовать линии необходимости в рамках предложенного Гьянгом Плана? Только испытания могли дать ответ, слова же не значили ничего.

Когда началась безумная гонка в подземелье, Гьянг непрестанно посылал атланту силы по установленному ещё в Белом Городе каналу единения. Это было очень трудно – отдавать столько сил. Если бы не помощь Гьянга, Наврунг не добежал бы даже до выхода на поверхность и уж точно не нашёл бы его, не говоря уже о сражении.

Наврунг был прирождённым магом, хотя и не знал этого. Способность ускорения своей психики Силой дана не всем людям. Как жилы металлов пролегают в особых местах, так и способности неодинаково распределены между людьми. Очень, очень немногие из людей обладали этой способностью от рождения. Как горячие угли могут греть, но неосторожных обжигают, так и способность к ускорению проявлялась в излишней подвижности психики. Это была как бы расплата за неординарные потенциальные возможности, но в случае успешного ими овладения они давали своему обладателю защиту от любых врагов. В обычной жизни многие желали смерти могущественнейшим из людей, поэтому способность быть в сто раз быстрее давала возможность избежать ненужных столкновений – или спасительным бегством, или успешным сражением, ведь трудно сражаться с тем, кто двигается так быстро, что его не видно.

Такие, как Наврунг, редки, и не столько даже своими способностями, сколько своей преданностью, которая, возникнув в нём однажды, стала единственным мотивом его жизни. Вот это было важно. Обычно люди бросались в крайность – или сомнения, или фанатизм. Но ни те ни другие не могли стать полноценными сотрудниками: и те и другие были просто не способны на сотрудничество, а рабы были не нужны.

Гьянг искренне радовался успехам своего друга, искренне помогал ему, отдавая все свои силы и согласуя токи тех грядущих событий, которые не были обусловлены кармой самого Наврунга, а следовательно, их можно было изменить. Он менял будущее атланта, подстраивая успешные сочетания событий.

Наврунг даже не догадывался, как много делал для его успеха Гьянг, но он точно знал, что тот очень хорошо знает, что с ним происходит, и не хотел расстраивать своего Наставника недостойным поведением или неисполнением Указа. Даже его пленение или смерть – Наврунг рассматривал их только с точки зрения Плана – и это было важно для обоих. Так рождались настоящие сотрудники.

Начальник Форта кивнул Наврунгу:

- Ты можешь говорить.

- Я подал документы на прохождение офицерских экзаменов. Меня хотели арестовать. Этот арест как-то связан с господином Ракшасом Ялонгом Бием?

- Да, он сообщил, что ты – шпион.

- Вы считаете, что он прав?

- Обычно он бывает прав.

- Господин Бий последние дни имел много неприятностей. Он потерял Крокса и его команду, я был на том корабле вторым пилотом, но выжил, потому что на последнее задание не полетел. Господин Бий пытался выяснить судьбу Крокса и получил удар. Теперь он ищет шпионов, а я самая удобная кандидатура. Но это не значит, что я шпион.

В комнате повисло молчание. Стражи в дверях выжидательно смотрели в затылок Наврунгу, старшие офицеры молчали. Наконец начальник форта произнёс:

- Ты согласен пройти процедуру испытания порошком правды?

- Да, господин.

В словах его звучала уверенность, и это убедило офицеров. Не было ни одного человека, который мог бы что-то скрыть во время применения порошка правды. Таких просто не существовало, и, если этот молодой воин не против пройти процедуру, значит, скорее всего, он невиновен. Это понимали все присутствующие. С другой стороны, он учинил такой погром, что кто-то должен был за это ответить. Понимая двусмысленность ситуации, Наврунг сказал:

- Господа офицеры, я согласен ожидать вашего решения под арестом, но не в каземате. В лазарете. Я даю слово, что не буду предпринимать попыток избежать свой участи, но желаю, чтобы это был честный суд.

-Хорошо, до завтра ты будешь в лазарете, а потом мы решим, что с тобой делать. Ты храбро сражался. Если ты лишь отстаивал свою честь, ты не понесёшь наказания.

То, что он не замышлял убийства высших офицеров или захват власти, было ясно и так, значит, он не был шпионом-убийцей. Хотя способности его видели все. С лёгким сердцем Наврунг поднялся и, повернувшись к стражам, сказал:

- Я готов идти.

В коридоре уже убрали раненых, теперь вытирали кровь. В сопровождении десяти стражей он прошёл через несколько переходов и оказался в медицинской части форта. Кровопотери были небольшие, но порезы воспалялись, саднили и кровоточили. Надо было срочно накладывать повязки.