2. Дома с привидениями

И небесный гнев мстящих духов шелестел вокруг меня.

Гёте. Письма. И. Г. Гердеру. Франкфурт, конец 1771 г.

Генриетта Герц (1764–1847), хозяйка берлинского салона, в котором встречались люди науки и искусства, вспоминает об одной беседе с Шиллером, состоявшейся 15 или 16 мая 1804 г. в Берлине и касавшейся французской писательницы Анны Луизы Жермены де Сталь-Гольштейн (1766–1817), по мнению Шиллера, не слишком женственной.

Фридрих Шиллер (1759–1805). Кристиан Кселлер. С картины Антона Графа

Наш разговор перешел к госпоже де Сталь… Она проживала в Иене [Веймарское герцогство], в доме, который из-за привидения – говорили, там обитает бумажный человечек, имея дурную славу, и знала о том, что в ее присутствии его нельзя было заметить. «Однако, – закончил Шиллер, – даже самому слуге сатаны вряд ли захотелось бы шутить шутки с этой женщиной.

Жан-Баптист Изабей. Анна Луиза Жермена де Сталь-Гольштейн (1766–1817). Вызвавшая бурные обсуждения, изгнанная Наполеоном француженка во время путешествия по Германии провела осень, зиму и весну 1803–1804 г. в Веймаре, где она, кроме всего прочего, была приглашена на обед в рождественский Сочельник к Гёте.

Обратимся теперь к строго документированному отчету середины XIX в. о доме с привидениями, извлеченному Германом Гессе из «Рейнского антиквара»:

Канцелярский советник Риль в Санкт-Гоаре, я повторяю слова рассказчицы, дважды лишался всего из-за пожара; в конце концов он снял в пригороде дом, который имел дурную славу. Когда я бывала там в гостях, каждый раз в ночь накануне праздника я была вынуждена делить кровать с дочерью Риля; нас никто не касался, но отвратительный шум в доме, падение оловянных и медных вещей в кухне не давал нам ни на минуту сомкнуть глаз. Однажды, когда все это неистовство стало невыносимым, советник Риль просто обезумел. Вооруженный саблей и пистолетом, он отправился на встречу с привидением. Поднялся на чердак, откуда исходил самый сильный шум, и на мгновение там все стихло, но с новой силой шум возобновился в кухне. Риль сбежал вниз и с силой распахнул кухонную дверь; в это мгновение близ него пролетела большая лампа, сброшенная с лестницы, и ударилась о стену, на его халат струями потекло масло. Но когда он открыл дверь, в кухне царила мертвая тишина, каждая вещь была на своем месте, лампа, заполненная до краев, стояла на шкафу. Стоило ему покинуть кухню, как в ней снова начался адский шум, которому вторил грохот на лестнице. Охваченный ужасом, господин Риль поспешил наверх в свою комнату и тщательно заперся. На следующее утро внимательно осмотрели халат – и не нашли на нем ни единой капли масла.

Герман Гессе (1877–1962)

Поэт и пастор Эдуард Мёрике жил в Клеверзульцбахе, в доме, о котором было известно, что там уже много лет обитают привидения. Приведем описание, относящееся к 1834 г.:

Вдвойне примечательно то, что со мной случилось. Я много раз, будучи в здравой памяти и полном самообладании, ночью слышал, как будто маленький шар падает и катится из-под моей кровати. Днем я искал его и не мог найти. Но как-то меня внезапно разбудил особенный страх, и сразу я увидел светлый длинный луч вблизи комнатной двери, который тут же исчез. Луны не было и не было никакого иного источника света.

Я также должен отметить, что… проснулся из-за ужасного чувства, как будто на мое голое бедро легло чужое жесткое тело. Я тогда не придал этому большого значения, приписав это ощущение судорогам, которыми, вообще-то, не страдал.

Тем временем здешний житель, честный Бальтазар Германн, рассказал мне, как нечто подобное случилось с ним несколько лет назад в этом доме. Господин пастор Хохштеттер всякий раз, уезжая со всей семьей на несколько дней, поручал именно Бальтазару, человеку смелому и честному, ночевать в его доме, чтобы охранять его, а спал мужчина именно в той комнате, обращенной в сад, в которой потом ночевал и я. И вот однажды, когда Бальтазар Германн совершенно один остался в хорошо запертом на ночь доме (прислуга навещала знакомых в деревне) и только лег в постель, он вдруг почувствовал грубое прикосновение к голой коже с левой стороны, будто неизвестный предмет «шершавый, как древесная кора», быстро проник под сорочку, словно хотел обхватить его вокруг туловища. Ощущение было болезненным, он вскочил, и все прекратилось. Но через несколько минут то же самое повторилось…

9-15 октября у меня гостил мой друг М. Это жуткое существо проявляло себя снова и довольно-таки сильно. Ощутить это выпало и на долю моего друга. Вскоре после полуночи, когда до рассвета оставалось еще много часов, в окне, напротив которого стояла его кровать, он увидел расползающийся багровый свет. Вскоре свет исчез, но сразу появился заново и держался так долго, что М. мог с уверенностью исключить обман зрения как возможную причину своего видения. В одну из последних ночей прямо в ногах своей кровати он увидел, как невидимая рука описывает в воздухе раскаленным добела углем или раскаленным острием пальца зигзаг с длинными горизонтальными линиями. Свечение было при этом довольно тусклым, но затем раздалось неприятное клокотание.

1834 год был самым скверным из тех, что Мёрике пережил в этом доме. Впервые дух начал появляться еще при пасторе Лейрере (1811–1818), активнее всего он повел себя при пасторе Хохстеттере (1818–1825), не менее активно он действовал у пастора Рейнвальда. Мёрике уверяет нас, что нет причин сомневаться в правдивости и состоянии рассудка этих очевидцев.

Эдуард Мёрике (1804?1875)

В рассказе «Чулан» поэт из серого города у серого моря сохранил для нас историю одного духа, привязанного к определенному месту. Этот поэт, Теодор Шторм, пересказывает повествование своего портного:

Остановившись несколько лет назад на некоторое время в Гамбурге, я заказал работу у одного портного, старого рассудительного человека, который с несколькими другими семьями ремесленников занимал четвертый этаж просторного высокого здания. Однажды, когда я послал за ним, ко мне пришла девочка и сообщила, что портной переехал и живет теперь в отдаленной части города. Тогда я послал за ним туда, и мастер пришел, чтобы снять с меня мерки. «Почему вы переехали, мастер?» – спросил я его. «Это личная история, господин! – ответил он. – Я обычно неохотно говорю об этом; но вам я, пожалуй, расскажу.

Каждую ночь в моей комнате – вы знаете, она была и моей спальней, и рабочей комнатой – возникало сначала тихое шуршание, как будто за обоями бегали мыши, то справа, то слева, затем оно слышалось из-под пола, а потом и вовсе над нашими головами. Так продолжалось четверть часа, даже, может быть, и полчаса и в конце концов оно становилось таким громким, что мы с женой несколько раз за ночь от этого просыпались. Причину этого повторяющегося шума невозможно было обнаружить. А наш сосед через стенку, позументщик Я., уверил меня, что за десять лет, которые он живет здесь, всегда так происходило и что у него за это время сменилось, наверное, более двадцати соседей. Вы можете, наверное, представить, что нам стало жутковато. Как-то я поднялся на большой и просторный чердак дома, чтобы повесить сукно для просушки, и обнаружил там в запыленном углу что-то вроде чулана, которого раньше не замечал и который, возможно, использовался как голубятня. Я подошел к чулану, открыл дверь и заглянул внутрь. Внутри была пыль и грязь толщиной несколько дюймов; и когда я так рассеянно все это оглядывал и мне уже стало совсем не по себе в этой каморке с хламом, я заметил, что в углу чулана лежит что-то, тоже покрытое толстым слоем пыли, по очертаниям точно напоминающее сверну вшееся клубком человеческое тело.

Мориц фон Швинд (1804–1871). Дом пастора в Клеверзульцбахе. 1866. Художник Швинд был в дружеских отношениях с Мёрике

Я думаю, у меня волосы встали дыбом; не знаю, как я снова оказался внизу у своего стола. На другой день ко мне пришел мой брат, кузнец; я рассказал ему историю, и он не отстал от меня, пока я не поднялся с ним на чердак, чтобы разобраться в этом деле. Мы уже стояли перед старым чуланом, когда мне счастливым образом пришла в голову мысль, какие неприятности мы можем накликать на себя этими розысками. Я предложил брату поразмышлять о том, что если здесь, как можно предположить, произошло убийство, то нам много дней придется ходить в ратушу для дачи показаний. А вы знаете, господин, как нам, ремесленникам, дорого наше рабочее время, ведь если мы не работаем, то ничего и не получаем. Так все и осталось нетронутым. Спустившись с чердака, мы знали ровно столько же, как и до этого. Жить дальше в комнате с привидением стало для меня отныне невозможно, хотя домовладелец обещал мне подарить бесплатный год проживания, если я решусь остаться».