5. Духи умерших

Кто это? Юноша ли одинокий

Из времени былого? Он – в венке?[18]

Гёте. Торквато Тассо, I, 3

«Мертвых не хули», – говорил Хилон из Спарты, один из семи мудрецов, в VI в. до и. э. Каждый четвертый житель Европы хотя бы раз в жизни вступал в контакт с умершими, в бывшей Западной Германии это число даже достигает 28 % опрошенных. Из литературных источников, содержащих повествования о явлениях умерших, нам известно, что очень часто они являются своим близким или друзьям в призрачном виде в момент своей смерти, но также известно, что они появляются и после смерти; кроме того, есть сведения, согласно которым они появляются даже спустя тридцать лет после своей смерти (Фламмарион, 1922–1923).

Хилон из Спарты (сер. VI в. до н. э., один из семи мудрецов)

Известны два вида призраков умерших: во-первых, они являются своим еще живущим родственникам или друзьям, чтобы что-то сообщить им – это происходит во время траура и постепенно прекращается. Во-вторых, они могут часто являться в определенных местах, связанных с другими таинственными событиями и, согласно старым легендам, даже спустя столетия. Можно заключить, что призраки последнего рода принадлежат к тем местам, где их можно повстречать, и они не имеют никакого отношения к живущим там людям (призрак, привязанный к месту; см. гл. V). Здесь нужно углубиться в историю. Существуют свидетельства, указывающие на то, что в таких местах когда-то было совершено преступление, оставшееся до сих пор нераскрытым. Зачастую старомодное одеяние призраков, привязанных к месту, создает впечатление, что происходят они из давно минувших времен.

В XVI в. врач Парацельс написал труд «О душах людей, являющихся после смерти». Генрих Гейне жаловался, что из-за «запутанного стиля» труд тяжело читается, «но здесь и там встречаются великие мысли, изложенные величественными словами». Сосредоточимся на некоторых великих мыслях Парацельса:

Это сверхъестественно, что умерший человек без крови и плоти, ибо он разлагается в могиле, воскресает и бродит… дух снова идет туда, откуда отбыл… Дух человека не есть плоть и не есть душа, но третье в человеке… И если мертвый явится взору, думают, что он есть предвестник и что ясно: стоит он радостно, как святой, значит, на это воля, будто молвит он: каждый блаженен; стоит он иначе, это то значит, что еще не заплатил он и судим, и должен ждать времени отдать долги или оплаты, или прощения…; многие являются и другим образом: кто в чем сотворил зло, посему здесь он, как зеркало, чтобы люди не шли на то же самое прегрешение, как ростовщик, стяжатель и у мышлении… когда один является другим для предостережения.

Следующий необычный репортаж о призраках, история № 18 у Гольдшмида, читается, напротив, освежающе легко. Господин фон Глазенапп, померанский дворянин и «в остальном образованный человек», лично доверил ее автору в Берлине в 1680 г.:

В Нижней Померании приблизительно лет семь или восемь назад девица рода фон Клейстен родителями была обещана в жены некоему дворянину по имени Готтберг, и так как эти юные люди друг друга очень любили, обещали они друг другу, что даже если одному из них придется умереть, они не расстанутся и после смерти. Что и случилось! Вскоре жених, который стал корнетом, был застрелен, после чего незамедлительно явился в своем бывшем облике невесте, чтобы сообщить ей о своей смерти. Он и потом не покидал ее ни днем ни ночью…

Парацельс (1493–1541, врач и философ). 1540

И продолжалось целых два года, пока в конце концов однажды он не сказал, что она избавится от него и обретет покой, только если выйдет замуж за его брата, который был жив, хотя призрак и знал, что девушка плохо к нему относится. Она сказала, что все будет зависеть от воли родителей, и тогда призрак явился им и рассказал им все как есть, но предупредил, что если они не согласятся, случится несчастье. Родителям ничего не оставалось, как дать согласие и поторопиться со свадьбой.

После этого призрак никому не показывался, а явился вновь лишь тогда, когда супруги поссорились. Он предложил своей бывшей невесте помощь и, заверяя, что сломает ее мужу, т. е. своему брату, шею, если тот будет ссориться с женой.

Но чтобы она знала, как ему больно от того, что он вынужден был передать ее своему брату, а ему самому не суждено было взять ее в жены, он показал ей чашу с водой, уверяя, что это его слезы, пролитые уже после смерти из-за нее, и вылив содержимое чаши ей на грудь, так что она промокла насквозь, исчез. После этого он уже никому не являлся.

Люди всегда искали естественного объяснения явлениям умерших. Так, Юстус Христиан Геннинге, надворный советник и профессор философии, морали, логики и метафизики из Иены, в своей книге «Возмездие и видения» возможными причинами видения умерших называет одиночество и страх тех, кто их видел, их воспоминания, воображение и фантазию. Потеряв любимого человека, невозможно избежать чувства одиночества и воспоминаний. Но ведь воображение работает отнюдь не только в период траура. Не все явления привидений можно приписать и фантазии. Конечно, у людей, обладающих даром внечувственного восприятия, как правило, хорошо развита фантазия, но все же большинство из них в состоянии четко отделять фантазию от реальности.

Каспар Давид Фридрих (1774–1840). Курган. Ок. 1835–1837

Знаменитым стало явление призрака умершего востоковеда Зоммера. Доклад о нем не раз публиковался:

Придворный проповедник Клопффляйш выкупил библиотеку Зоммера. Однажды после полудня он знакомился там с приобретенными книгами. Перелистывая одну восточную рукопись, он вымолвил: «Добрый Зоммер, ты сильно преуспел в востоковедении, как жаль, что ты сейчас под землей!» Тут проповеднику показалось, будто кто-то тихо прошел по комнате, но он ничего не увидел и продолжил свои занятия. Но потом он по схожему поводу снова вспомнил добрым словом Зоммера, и тут ему показалось, будто кто-то тронул его за плечо; он оглянулся и увидел покойного профессора Зоммера, и даже смог очень хорошо его рассмотреть. Чрезвычайно взволнованный, Клопффляйш тут же отправился к своей возлюбленной, но не мог отвечать на ее расспросы, так как внезапно почувствовал сильное недомогание. По совету врача послали за священником, которому больной в присутствии других рассказал о своем видении и поклялся, что не выдумал это, а что все случилось с ним именно так и истинно так, как он рассказывал. Па третий день он скончался в сильных конвульсиях.

Статья сэра Вальтера Скотта (1771–1832; см. также гл. VII, 6) в «Эдинбургской литературной газете» тоже повествует о таинственном происшествии:

Председатель правительства одного из кантонов Швейцарии решил посетить общественную библиотеку. Как же велико было его удивление, когда, придя в два часа пополудни в библиотечный зал, он увидел там прежнего председателя правительства, своего покойного друга, сидящего на председательском месте, во главе торжественного собрания совета и окруженного большим числом «важных, но уже умерших людей, принимавших участие в обсуждении». Испуганный, он поспешил прочь и направился к своим коллегам по ведомству, чтобы посоветоваться с ними, какие немедленные меры можно принять для разгона этого собрания привидений. Однако же, прибежав обратно в библиотеку в сопровождении подкрепления из нескольких дрожащих помощников, он не увидел за длинным совещательным столом никого, председательский стул был пуст, не осталось никого и из таинственных господ-советников.

Скотт описывает здесь типичное видение призраков, являющееся и типичной дилеммой: уверенность очевидца противопоставляется разочарованию других людей, подоспевших слишком поздно. Хорст приводит похожий пример, найденный в письмах Фридриха II: некий господин Гледич, член Королевской академии в Берлине, в зале академии увидел призрак покойного председателя Мопертю. Примечательно в этой истории то, что видение не исчезало в течение четверти часа.

26 августа 1783 г. в «Штуттгартской газете» появилась следующая статья:

В ходе своей последней поездки по Трансильвании кайзер Йозеф посетил местечко, жители которого очень правдоподобно и много рассказывали об ужасных призраках, из-за которых стал недоступным большой горный участок недалеко от этого места. В сопровождении местного судьи кайзер отправился туда, а генерал граф Коллоредо попросил о чести заранее осмотреть место на горе, чтобы самому увидеть призраков и уберечь его величество от возможной опасности. И действительно, вернувшись, он подтвердил, что на указанном судьей месте видел древнефранкского рыцаря, который серьезно и многозначительно подал ему рукой знак покинуть это место. «Я непременно должен это видеть!» – воскликнул монарх и стремительно направился туда со своим скромным сопровождением.

Рыцарь, как и следовало ожидать, вновь махнул рукой, будто веля уйти оттуда. Однако же монарх твердым шагом продвинулся так далеко, что уже мог говорить с рыцарем, и сказал: «Я кайзер Йозеф! Кто же Вы?» Стоя на коленях и с поднятым забралом рыцарь отвечал: «Я разбойник, ваше величество!» – «Что Вы здесь делаете?» – «Я сегодня в дозоре». – «Сколько вас?» – «Почти триста». – «Отчего же вы работе и службе предпочитаете такую позорную жизнь?» – «Мы очень несчастны, ваше величество! Мы большей частью хорошо воспитанные, добрые граждане, но впали в такую нищету, что нам не остается ничего другого, как грабить или же умереть голодной смертью. Мы никого не убиваем и грабим лишь столько, сколько требуется для выживания, и мы уже давно хотим с радостью служить вашему величеству в войне против турок». – «Я дам вам хлеба без войны», – заявил кайзер и спокойно покинул место, где обитал рыцарь.

Типичная, если не архетипическая, история с привидениями вышла в 1810 г. из-под пера Генриха фон Клейста (1777–1811). Написанная в жанре новеллы, она не документальна, но столь же мало относится и к области чистой фантазии.

Генрих фон Клейст (1777–1811)

В своем издании Клейста Гельмут Зембднер пишет: «Согласно заметке в архиве Пфуэля, эта новелла своим появлением обязана одному приключению, своего рода истории с привидениями, случившемуся в Гилсдорфе с братом Эрнста фон Пфуэля, Фридрихом, у его дяди, главы местного рыцарства фон Пфуэля». Можно предположить, что Клейст написал новеллу незадолго до ее публикации в «Берлинских вечерних листках» (первой берлинской ежедневной газете, издаваемой им в 1810–1811 годах). История классическая, ибо в ней описаны типичные приметы явления призраков, в данном случае мимикрические шорохи, а также моральное вмешательство мира призраков, когда в земной жизни совершается несправедливость. История обнаруживает глубину смысла, простирающегося далеко за пределы видимого мира. В противоположность Людвигу Тику (см. гл. Ill, 1) и Гофману (1776–1822), Клейст освобождает суть события от мрачной пелены таинственности и излагает сюжет почти так, как если бы вел дело.

ПОПРОШАЙКА ИЗ ЛОКАРНО

У подножия Альп, под Локарно в верхней Италии, был старый замок, принадлежащий одному маркизу; развалины замка можно увидеть и сегодня, если идти из Св. Готтхардта. В замке были обширные комнаты с высокими потолками, и в одной из них хозяйка дома из жалости однажды приютила, просто бросив на пол немного соломы, старую больную женщину, которая просила подаяния у ворот. Как-то, вернувшись с охоты, маркиз случайно зашел в эту комнату, в которой имел обыкновение оставлять ружье, раздраженно велел женщине выйти из угла комнаты, где она лежала, и отправляться за печь. Поднимаясь, женщина упала, соскользнув клюкой по полу, и опасно повредила себе крестец. После этого она хоть и встала, превозмогая невыносимую боль, и прошла через комнату, как было велено, но опустившись на пол за печью, стеная и тяжело дыша, тут же и умерла.

Несколько лет спустя маркиз оказался в финансовом затруднении и предложил одному флорентийскому рыцарю купить его замок. Рыцаря разместили в той самой пустой комнате, и ночь оказалась для гостя неприятной; бледный и испуганный, уверял он маркиза, что по комнате бродит привидение, что-то, невидимое глазу, но по звукам кажется, что кто-то вроде как лежит в углу комнаты на соломе, потом встает, и хорошо слышно, как медленно и слабо пересекает комнату, а затем со стонами и тяжело дыша опускается за печью. Наутро рыцарь быстро уехал. Случай вызвал много шума, маркиз решил сам разобраться, в чем дело, и велел устроить себе постель в той же комнате.

Но как же он был потрясен, когда в час привидений и в самом деле услышал странный шум. Казалось, что кто-то поднимается с соломы, шуршащей от его движений, проходит по комнате и опускается за печью, охая и хрипя.

Те же звуки были слышны и в следующую ночь. И в третью.

Муж с женой, две свечи на столе, маркиза не раздевшись, маркиз при шпаге и с пистолетом, из шкафа взятыми, около одиннадцати садятся, каждый на свою кровать; и пока они вымученно пытаются вести беседу, собака ложится посреди комнаты, свернувшись клубком и положив голову на задние лапы, и засыпает. Чуть погодя, ровно в полночь раздаются первые пугающие шорохи; кто-то, невидимый тяжело поднимается в углу комнаты; слышно шуршание соломы, и с первыми же шагами – топ! топ! топ! – просыпается собака, резко вскакивает, навострив уши, и, рыча и лая, словно прямо на нее идет человека, начинает пятиться к печи. У маркизы от ужаса волосы встали дыбом, и она выбежала из комнаты; и пока маркиз, схватив шпагу, крича «кто здесь?» и не получая ответа, неистово рассекал вокруг себя воздух, маркиза велела запрячь лошадей, чтобы незамедлительно уехать в город. Не успела она собрать немного вещей и выскочить за ворота, как замок уже был объят огнем. Маркиз, потерявший рассудок, не соображая, что делает, схватил свечу и стал тыкать ею во все углы, поджигая деревянную облицовку. Напрасно маркиза послала людей в замок спасти несчастного – он погиб ужасной смертью. И до сих пор лежат его белые кости, собранные крестьянами, в углу комнаты, где приказал он встать убогой попрошайке из Локарно.

Примечателен конец истории: останки маркиза не были преданы земле: наказание за его действия и благоприятное условие для возникновения нового призрака – ведь из истории этого феномена известно, что не захороненные по-людски покойники часто становились причиной появления привидений!

В «Беседах немецких эмигрантов» (1795) Гёте рассказывает об одном призраке, которого позднее Фридрих фон Шеллинг (1775–1854) описывает в своем труде «Клара, или о связи природы с миром духов». Именно его присутствие ощутила французская актриса и певица Антонелли, она же мадемуазель Клерон (а на самом деле мадемуазель Клер Жосеф Ипполит Лери, 1723–1803), любимица неаполитанской публики, после смерти одного решительно ею отвергнутого мужчины. Три попытки предпринял ее воздыхатель, умирающий от любовной тоски, чтобы только еще разок увидеть мадемуазель Клерон – напрасно. Рассказывают, что в отчаянии умирающий воскликнул: «Нет, ничто ей не поможет! Она избегает меня; но даже после моей смерти ей от меня не избавиться!». Эта история вызвала самые различные суждения: одни говорили, что Клерон от начала до конца все выдумала, другие утверждали, что история правдива, но основана на обмане, или же что такое вполне могло быть, так как духи способны влиять на стихии и тела.

Сад Гёте за домом на Фрауенплан в Веймаре

Стал ли сам Гёте духом после смерти? Рассказывали, что когда забывали закрыть дверь садовой беседки за домом Гёте на Фрауенплан в Веймаре, из нее выходил его призрачный силуэт, он держал за руку красивую девочку и начинал прогуливаться с ней по саду. Как только дверь закрывали, призрак исчезал. Через четыре с половиной года после смерти Гёте своеобразная встреча с ним состоялась и у Эккермана (см. гл. III, 4), но «всего лишь» во сне. Данное свидетельство Эккермана, имевшего с Гёте доверительные отношения, нашел и привел в своей книге о духах Вильгельм Авенариус. Эккерман пишет:

И в прошлую ночь сон вновь перенес меня в дом Гёте, где я увидел его, в этот раз с его сыном [Августом фон Гёте, умершим в 1830 г.] В самом веселом и жизнерадостном расположении духа он шел мне навстречу. Мы приветствовали друг друга, как люди, давно не видевшиеся, причем в глубине души я чувствовал некоторое смущение оттого, что не посетил его за эти четыре года и что я, несмотря на повторяющиеся сны, в которых он являлся мне, поверил в слухи, что он мертв…

«Люди полагают, – воскликнул я, смеясь и пожимая его руку, – что вы мертвы, но я всегда говорил, что это не так, и теперь к своей большой радости вижу, что был прав. Вы же не мертвы?» – «Глупые люди – ответил Гёте, глядя на меня очень лукаво. – Мертв? С чего это я буду мертвым?

Я путешествовал! Я в это время повидал множество стран и встретил много людей; в прошлом году я был в Швеции». – «Слышать это мне бесконечно приятно», – сказал я… Утренняя заря уже начала растворяться в свете, предшествующем скорому восходу солнца.

Йозеф Шмеллер. Иоганн Петер Эккерман (1792–1854). 1828

Мимо нас над рекой в сторону влажной низины противоположного берега пролетел красивый аист. И Гёте, и его сын заметили его. «Аист уже летит за лягушками для своих птенцов, – сказал младший Гёте. – Нам пора, дорогой отец». – «Птица полетела направо, хороший знак. Итак, доктор, рад был видеть вас! Вы, верно, не захотите пойти с нами, не так ли? У вас еще есть дела». – «Да, – сказал я, отвечая на его таинственную улыбку, – я здесь еще многого не сделал Я протянул ему руку и пожелал обоим доброй поездки. Гёте зашагал к парому и не проронил более ни звука, будто ему запретили говорить, и руки он мне тоже не подал. Очень беглый дружеский взгляд и легкий кивок головой при подъеме на паром вот и все знаки прощания.

Неизвестный автор. Иоганн Вольфганг фон Тете. Вырезанное теневое изображение в натуральную величину. Ок. 1775–1780

Теперь обратимся к Карлу Юнгу, который сам всегда с большим удовольствием обращался к Гёте. Однажды в жизни психолога произошел случай, явившийся для него прямым указанием на то, что душа живет и после смерти тела:

Сын Гёте, Август фон Гёте

(1789?1830)

Однажды ночью я лежал и думал о внезапной смерти друга, похороненного за день до этого. Его смерть очень занимала меня. Вдруг у меня возникло ощущение, будто он в комнате. Мне казалось, что он стоит в ногах моей кровати и просит меня пойти с ним. У меня не было чувства, будто я вижу призрак, но внутри меня возник его образ, что я счел плодом своей фантазии. Но справедливости ради я должен был себя спросить, есть ли у меня доказательство того, что это фантазия. Если это не фантазия, т. е. если мой друг действительно стоит передо мной, а я считаю, что это мне только кажется, что я фантазирую, – это же ужасно несправедливо! Но у меня было также мало доказательств в пользу того, что передо мной стоит его призрак, т. е. что он действительно здесь. Тогда сказал я себе: «Никакие доказательства ничего не дадут! Я имею право согласиться с его явлением в форме призрака и по меньшей мере попытаться принять эту реальность».

В тот момент, когда я думал об этом, он подошел к двери и дал знак, чтобы я следовал за ним. Я, так сказать, должен был принять игру. Вот это точно не было предусмотрено! Поэтому я должен был еще раз себе повторить свой аргумент. И только потом я последовал за ним – в своей фантазии.

Он провел меня за собой в сад, на улицу и в конце концов в свой дом (в реальности его дом находился в нескольких сотнях метров от моего). Я зашел внутрь, и он провел меня в свой рабочий кабинет. Там стал на скамеечку и указал на вторую из пяти книг в красном переплете, стоящих на второй полке сверху. В этот момент видение исчезло. Я не был знаком с его библиотекой и не знал, какие в ней имелись книги. К тому же снизу я не мог рассмотреть названий указанных книг.

Происшедшее показалось мне настолько странным, что на следующее утро я отправился к вдове моего друга и спросил ее, можно ли мне посмотреть кое-что в его библиотеке. Под полками книг стояла скамеечка из фантазии, и я уже издалека увидел на верхней полке пять книг в красном переплете. Я встал на скамеечку, чтобы прочесть их названия. Это были переводы романов Эмиля Золя; та, на которую указал мне друг, называлась «Завещание мертвых». Содержание показалось мне неинтересным, но название, если учесть все происшедшее, было очень многозначительным.