12. Битва силы
12. Битва силы
Четверг, 28 декабря 1961 года
Мы начали путешествие очень рано утром. Мы ехали на юг, а затем на восток к горам. Дон Хуан взял с собой тыквенные фляги с пищей и водой. Прежде чем отправиться в поход, мы поели в моей машине.
— Держись ближе ко мне, — сказал он. — Это неизвестный тебе район, и здесь нет нужды рисковать. Ты идешь на поиски силы, и все, что ты делаешь, идет в счет. Следи за ветром, особенно к концу дня. Следи, когда он меняет направление, и меняй свое положение таким образом, чтобы я всегда заслонял тебя.
— Что мы собираемся делать в этих горах? — спросил я.
— Ты охотишься за силой.
— Я имею в виду, что мы будем делать конкретно?
— Когда дело идет об охоте за силой, не может быть никакого плана. Охотиться за силой или охотиться за дичью — одно и то же. Охотник охотится на то, что появляется перед ним, поэтому он должен всегда находиться в состоянии готовности. Ты знаешь о ветре, и сейчас ты можешь охотиться за силой, находящейся в ветре, самостоятельно. Но есть другие вещи, неизвестные тебе, которые, как и ветер, являются центром силы в определенное время и в определенных местах. Сила — очень любопытная вещь. Невозможно пришпилить ее и сказать, чем она действительно является. Это чувство, которое возникает по поводу определенных вещей. Сила является личной. Она принадлежит кому-нибудь одному. Мой бенефактор, например, мог сделать человека смертельно больным, просто посмотрев на него. Женщины дурнели, стоило ему бросить на них взгляд. Однако он делал людей больными не всегда, а только тогда, когда в этом участвовала его личная сила.
— Как он выбирал того, кого он собирался сделать больным?
— Этого я не знаю. Он сам не знал. С силой всегда так. Она командует тобою и в то же время повинуется тебе. Охотник ловит силу и хранит ее как свою личную находку. Таким образом, личная сила растет, и иногда воин имеет так много личной силы, что становится человеком знания.
— Как накапливают силу, дон Хуан?
— Это опять-таки другое чувство. Оно зависит от того, какого сорта личностью обладает воин. Мой бенефактор был человеком жесткой природы. Через это чувство он и накапливал силу. Все, что он делал, было сильным и прямолинейным. Он оставил мне память о чем-то проламывающемся сквозь вещи. И все, что с ним случалось, происходило таким же манером.
Я сказал ему, что не могу понять, как сила накапливается через чувство.
— Нет никакого способа объяснить это, — сказал он после долгой паузы. — Ты должен сделать это сам.
Он поднял фляги с пищей и привязал их себе на спину. Протянув мне бечевку с восемью кусочками сухого мяса, надетыми на нее, он велел мне повесить ее на шею.
— Это пища силы, — сказал он.
— Что делает ее пищей силы, дон Хуан?
— Это мясо животного, которое имело силу. Оленя. Уникального оленя. Моя личная сила привела его ко мне. Это мясо будет поддерживать нас недели, месяцы, если нужно. Жуй маленькие кусочки его время от времени и пережевывай основательно. Пусть сила медленно втекает в твое тело.
Мы начали путь. Было почти одиннадцать утра, когда дон Хуан еще раз напомнил мне о процедуре, которой я должен следовать.
— Следи за ветром, — сказал он. — Не позволяй ему сбивать тебя с шага и не давай ему утомлять себя. Жуй свою пищу силы и прячься от ветра за моим телом. Ветер не нанесет мне вреда. Мы очень хорошо знаем друг друга.
Он привел меня к тропинке, которая шла прямо к высоким горам. День был облачным, и похоже было, что пойдет дождь. Я видел низкие дождевые облака и туман высоко в горах, спускающийся в местность, где мы находились.
В полной тишине мы шли до трех часов дня. Пережевывание сухого мяса действительно придавало сил. А следить за внезапными изменениями направления ветра было до такой степени завораживающим занятием, что все мое тело стало ощущать изменения прежде, чем они действительно происходили. У меня было чувство, что я могу замечать волны ветра как своего рода давление на верхнюю часть груди, на бронхи. Каждый раз перед порывом ветра я чувствовал раздражение у себя в груди и в горле.
Дон Хуан остановился и огляделся. Сориентировавшись, он повернул направо. Я заметил, что он тоже жует сухое мясо. Я чувствовал себя свежим и совершенно не уставшим. Задание следить за переменами ветра было таким всепоглощающим, что я не замечал хода времени.
Мы вошли в глубокий овраг, а затем по одной из его сторон поднялись к небольшому плато на отвесной стороне огромной горы. Мы были довольно высоко, почти у самой вершины.
Дон Хуан забрался на большую скалу в конце плато и помог мне залезть на нее. Скала располагалась таким образом, что выглядела куполом над крутыми обрывистыми стенами. Мы медленно обошли ее. В конце концов я вынужден был передвигаться по скале на своем заду, цепляясь за поверхность подошвами и ладонями. Я обливался потом, и несколько раз мне пришлось вытирать ладони.
Напротив виднелась просторная неглубокая пещера вблизи вершины горы. Она была похожа на зал, вырубленный в скале. Это было образование из песчаника, которое ветры превратили в своего рода балкон с двумя колоннами.
Дон Хуан сказал, что мы там остановимся и что это очень безопасное место, потому что оно слишком неглубокое, чтобы быть логовом льва или других хищников, слишком открытое, чтобы там гнездились крысы, и слишком ветреное для насекомых. Он засмеялся и сказал, что это идеальное место для человека, поскольку никакое другое существо его не вынесет.
Он взлетел туда, как горный козел. Я восхищался его поразительной подвижностью.
Я медленно сполз со скалы на заду, а затем попытался взбежать на гору, чтобы достичь карниза. Последние несколько метров я преодолел из последних сил. Я в шутку спросил дона Хуана, сколько ему лет на самом деле. Достичь карниза так, как это сделал он, мог только сильный молодой человек.
— Я настолько молод, насколько хочу, — сказал он. — Это опять-таки дело личной силы. Если ты копишь силу, твое тело сможет выполнить невероятные задачи. С другой стороны, если ты растрачиваешь силу, то через некоторое время ты будешь толстым старым человеком.
Уступ был вытянут с востока на запад. Открытая часть напоминающего балкон образования выходила на юг. Я прошел на западный конец. Вид был великолепен. Дождь шел повсюду вокруг. Он казался занавеской из прозрачного материала, повисшей над низинами.
Дон Хуан сказал, что у нас достаточно времени, чтобы построить укрытие. Он велел мне собрать столько камней, сколько я смогу, и занести их на балкон, в то время как сам он собирал сучья для крыши.
Через час он построил на восточном краю выступа стену сантиметров в тридцать толщиной. Она была около шестидесяти сантиметров длиной и около метра высотой. Он сплел и связал несколько охапок собранных им сучьев и сделал крышу, подперев ее двумя длинными палками с развилками на концах. Еще одна такая палка была прикреплена к самой крыше и поддерживала ее у противоположного края стены. Все сооружение было похоже на высокий стол с тремя ножками.
Дон Хуан сел под ним, на самом краю балкона, скрестив ноги. Он велел мне сесть справа от него. Некоторое время мы молчали.
Дон Хуан нарушил тишину. Он прошептал, что нам следует действовать так, будто не происходит ничего необычного. Я спросил, что конкретно я должен делать. Он сказал, что я должен писать и делать это точно так же, как если бы я писал за своим письменным столом, не имея никаких забот, кроме писания. Он сказал, что в определенный момент подтолкнет меня и я должен буду взглянуть в ту сторону, куда он укажет глазами. Он предупредил, что вне зависимости от того, что я увижу, я не должен издать ни звука. Только он может свободно разговаривать, потому что он известен всем силам этих гор.
Я последовал его инструкциям и больше часа писал, уйдя в это занятие с головой. Внезапно я почувствовал мягкое постукивание по руке и увидел, что глаза дона Хуана указывают на клок тумана, который спускается с вершины горы примерно в двух сотнях метров от нас. Дон Хуан прошептал мне в ухо голосом, едва слышным даже на таком близком расстоянии:
— Передвигай свои глаза взад и вперед по облаку тумана. Но не смотри на него прямо. Моргай и не давай глазам сфокусироваться на тумане. Когда увидишь на облаке зеленое пятно, укажи мне его глазами.
Я слева направо повел глазами по облаку тумана, которое медленно спускалось в нашу сторону. Прошло некоторое время, наверно, около получаса. Темнело. Туман двигался исключительно медленно. В какой-то моменту меня появилось внезапное чувство, что я заметил справа слабое сияние. Сначала мне показалось, что я вижу пятно зеленого кустарника сквозь туман. Когда я смотрел на пятно прямо, я ничего не замечал. Но когда я смотрел, не фокусируя взгляда, то мог заметить неясный зеленоватый участок.
Я показал его дону Хуану. Он скосил глаза и стал смотреть на него.
— Сфокусируй глаза на этом пятне, — прошептал он мне в ухо. — Смотри не мигая, пока не будешь видеть.
Я хотел спросить, что я должен увидеть, но он глянул на меня, как бы напоминая, что я не должен разговаривать.
Я посмотрел в туман опять. Часть тумана, которая спускалась сверху, нависла, словно это был кусок плотного вещества. Он был сглажен как раз в том месте, где я заметил зеленый оттенок.
Когда мои глаза устали и я опять скосил их, сначала я увидел туманное облако, наложенное на фронт тумана, а потом — узкую полосу тумана между ними, которая выглядела как тонкое висящее образование, как мостик, соединяющий гору надо мною и облако тумана впереди. На секунду я подумал, что вижу прозрачный туман, который сдувается с вершины горы и плывет мимо моста, не разрушая его. Казалось, что мостик действительно твердый. В какое-то мгновение мираж стал настолько полным, что я действительно мог различить темную нижнюю часть моста, контрастирующую с его светлыми, цвета песчаника, сторонами.
Я ошеломленно смотрел на мост, а затем то ли сам поднялся на его высоту, то ли мост снизился до моей. Внезапно я увидел перед собой прямую полосу. Это была бесконечно длинная твердая дорожка. Узкая, без поручней, но достаточно широкая, чтобы по ней можно было идти.
Дон Хуан стал энергично трясти меня за руку. Я почувствовал, что моя голова болтается вверх-вниз, и заметил, что мои глаза сильно воспалились. Совершенно бессознательно я протер их. Дон Хуан продолжал трясти меня до тех пор, пока я не открыл глаза. Из своей фляги он налил немного воды на ладонь и плеснул мне в лицо. Ощущение было очень неприятным. Вода была настолько холодной, что ее капли жгли мою кожу, как ссадины. Тут я заметил, что мое тело очень горячее. Я был словно в лихорадке.
Дон Хуан поспешно дал мне попить, а затем плеснул мне воды на уши и на шею.
Я услышал очень громкий и длинный птичий крик. Дон Хуан секунду внимательно слушал, а затем толкнул ногой стенку и разрушил крышу. Он швырнул ветки крыши в кусты и по одному раскидал в стороны все камни.
— Попей воды и жуй свое мясо, — шепнул он мне на ухо. — Мы не можем здесь оставаться. Этот крик был не птичий.
Мы спустились вниз с карниза и пошли в восточном направлении. Очень скоро стало так темно, что перед моими глазами как бы повис полог. Туман казался непроходимым барьером. Я никогда не думал, что ночью он может быть таким густым. Я не мог понять, как дон Хуан идет. Сам я держался за его руку, как слепой.
Отчего-то у меня было ощущение, что я иду по краю пропасти. Мои ноги отказывались двигаться. Мой рассудок доверял дону Хуану, и рационально я хотел идти, но тело не хотело. И дону Хуану приходилось тащить меня в полной темноте.
Должно быть, он знал местность в совершенстве. В одном месте он остановился и усадил меня. Я не смел выпустить его руку. Мое тело чувствовало без малейшего сомнения, что я сижу на куполообразной горе и если сдвинусь хотя бы на дюйм вправо, то полечу через край в бездну.
Я был абсолютно уверен, что сижу на изогнутом склоне горы, потому что мое тело бессознательно сдвигалось вправо. Я думал, что оно делает это для того, чтобы сохранить вертикальное положение, поэтому пытался компенсировать наклон, нагибаясь, насколько мог, влево, к дону Хуану.
Дон Хуан внезапно отодвинулся от меня, и без поддержки его тела я упал на землю. Прикосновение к земле восстановило мое чувство равновесия. Я лежал на плоском месте. Я начал на ощупь исследовать свое ближайшее окружение. Под моими пальцами оказались сухие листья и сучья.
В это время внезапно блеснула молния, осветившая весь район, и раздался ужасный удар грома. Я увидел, что дон Хуан стоит слева от меня. Я заметил огромные деревья и пещеру в нескольких футах за ним.
Дон Хуан велел мне забраться в пещеру. Я забрался в нее и уселся спиной к скале.
Я почувствовал, как дон Хуан наклонился и шепчет, чтобы я сохранял молчание.
Одна за другой сверкнули еще три вспышки молнии. Мельком я увидел, что дон Хуан сидит, скрестив ноги, слева от меня. Пещера была вогнутым образованием, достаточно большим, чтобы в ней могли поместиться двое-трое людей; она находилась у основания скалы. Я почувствовал, что с моей стороны было действительно умно залезть в нее на четвереньках, потому что, иди я во весь рост, я ударился бы головой о скалу.
Блеск молнии позволял увидеть, насколько густым было туманное облако. Я заметил темные силуэты огромных стволов на фоне светло-серой массы тумана.
Дон Хуан прошептал, что туман и молния были в сговоре и я должен быть настороже, поскольку вовлечен в битву силы. В этот момент ярчайшая вспышка молнии волшебным образом осветила всю местность. Туман, как белый фильтр, замораживал свет электрического разряда и равномерно рассеивал его. Туман казался плотной беловатой субстанцией, висевшей между высоких деревьев, но редел передо мною на уровне земли. Я ясно различал очертания местности. Мы находились в сосновом лесу. Высокие деревья окружали нас. Они были так высоки, что я мог бы принять их за секвойи, если бы не знал, где мы находимся.
Последовал целый каскад молний, длившийся несколько минут. Каждая вспышка позволяла различить все больше и больше деталей. Прямо перед собой я видел хорошо заметную дорогу. На ней не было никакой растительности. Казалось, она оканчивается на участке, свободном от деревьев.
Вспышек было столько, что я не мог проследить, откуда они исходят. Вся местность, однако, так хорошо освещалась, что я почувствовал себя легче. Мои страх и неуверенность исчезли, как только света стало достаточно, чтобы разорвать тяжелую завесу мрака. Когда между вспышками молний возникали длинные паузы, я уже не был дезориентирован чернотой вокруг.
Дон Хуан прошептал, что я уже достаточно смотрел и должен сфокусировать свое внимание на звуке грома. К своему изумлению, я понял, что совершенно не обращал внимания на гром, несмотря на то, что он был оглушительным. Дон Хуан добавил, что я должен следить за звуком и смотреть в том направлении, откуда он долетает.
Долгих каскадов молний и грома больше не было. Были лишь спорадические вспышки интенсивного света и звуки. Звук всегда прилетал справа. Туман поднялся, и я, уже привыкнув к полной темноте, мог различить массу растительности. Молнии и гром продолжались; внезапно вся правая сторона пейзажа очистилась, и я увидел небо.
Электрическая буря двигалась вправо. Еще раз сверкнула молния, и я увидел справа отдаленную гору. Свет залил горизонт, выхватив из темноты силуэты группы массивных гор. Я видел деревья на их вершинах — они казались тонкой черной аппликацией, наложенной на ослепительно белое небо. Я даже увидел кучевые облака над горами.
Туман вокруг полностью рассеялся. Дул устойчивый ветер, и я слышал шелест листьев в кронах высоких деревьев слева. Электрическая буря была слишком далеко, чтобы осветить деревья, но их темные контуры оставались различимыми. Свет грозы позволил мне увидеть, что справа от меня расположены хребты далеких гор, а лес растет только слева. Я словно смотрел в темную долину, которой совсем не мог различить. Местность, над которой шумела буря, находилась на противоположной стороне долины.
Затем пошел дождь. Я вжался в скалу, как мог. Моя шляпа служила хорошей защитой. Я сидел, прижав колени к груди, и только мои щиколотки и ступни мокли под дождем.
Дождь шел долго. Он был довольно теплый. Я чувствовал его капли на своих ногах, а затем заснул.
Меня разбудило пение птиц. Я оглянулся, ища дона Хуана. Его нигде не было. Наверно, я бы первым делом задумался, не бросил ли он здесь меня одного, но потрясение от того, что я увидел, почти парализовало меня. Я поднялся. Ноги у меня были совершенно мокрыми; с полей шляпы текло. Я находился не в пещере, а под каким-то густым кустарником. Я ощутил момент ни с чем не сравнимого замешательства. Я стоял на ровной местности между двумя небольшими земляными холмами, покрытыми кустами. Слева от меня не было никаких деревьев, а справа не было никакой долины. Прямо передо мной, там, где я видел дорогу, ведущую в лес, рос гигантский куст.
Я отказывался верить тому, что увидел. Несовместимость двух моих версий реальности заставила меня схватиться за любое объяснение. Мне пришло в голову, что я спал так крепко, что дон Хуан отнес меня на спине в другое место, не разбудив.
Я посмотрел на место, где спал. Земля там была сухой, точно так же, как рядом, где спал дон Хуан.
Я позвал его пару раз, а затем в приступе тревоги заорал так громко, как только мог. Он вышел из-за кустов. Я тотчас же понял, что он знает о происходящем со мной. Его улыбка была какой-то предательской, и я улыбнулся сам. Я не хотел тратить времени на разные игры. Я тут же изложил ему то, что со мной случилось. Я тщательно, как мог, описал каждую деталь моих ночных галлюцинаций. Он слушал, не прерывая.
Он не мог удержать серьезного выражения лица и несколько раз начинал смеяться, но каждый раз останавливался. Я попросил у него объяснений. Он только качал головой, словно все это было ему непонятно.
Когда я закончил свой пересказ, он взглянул на меня и сказал:
— Ты выглядишь ужасно. Может быть, тебе следует сходить в кусты?
Он усмехнулся и добавил, что мне следует снять одежду и развесить ее, чтобы она высохла. Солнечный свет был сверкающим. Облаков почти не было, стоял ясный ветреный день.
Дон Хуан ушел, сказав, что идет поискать какие-то растения, а я должен прийти в себя, чего-нибудь поесть и не звать его, пока не стану спокойным и сильным.
Моя одежда действительно была мокрой. Я сел на солнце сохнуть. Я чувствовал, что единственный способ расслабиться — это достать записную книжку и начать записывать. Я поел, пока работал над заметками.
Через пару часов я несколько расслабился и позвал дона Хуана. Он отозвался откуда-то с вершины горы. Он велел мне взять фляги и лезть к нему. Когда я добрался до места, то увидел, что он сидит на гладкой скале. Он открыл фляги и взял немного еды. Мне он вручил два больших куска мяса.
Я не знал, с чего начать. Было так много вещей, о которых я хотел спросить. Он, казалось, понимал мое настроение и смеялся с полным удовольствием.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он насмешливым тоном.
Я ничего не хотел говорить — я еще был удручен.
Дон Хуан велел мне усесться на плоский камень. Он сказал, что этот камень является объектом силы и я почувствую себя обновленным, побыв на нем некоторое время.
— Садись! — сухо скомандовал он.
Он не улыбался. Его глаза были пронизывающими. Я автоматически уселся.
Он сказал, что я был неосторожен с силой, действуя в плохом настроении, и мне следует положить этому конец, иначе сила обернется против нас обоих и мы никогда не уйдем с этих пустынных холмов живыми.
После секундной паузы он как бы невзначай спросил:
— Как твои сновидения!
Я объяснил, как трудно мне стало давать себе команду смотреть на руки. Сначала это было относительно легко, вероятно, из-за новизны концепции. Я мог абсолютно без всяких затруднений напомнить себе, что я должен посмотреть на руки. Но восторг прошел, и в некоторые ночи я уже не мог этого сделать.
— Ты должен носить головную повязку, отправляясь спать, — сказал он. — Носить головную повязку — это хитрый маневр. Я не могу дать тебе такую повязку, потому что ты должен сам ее сделать целиком и полностью. Но ты не можешь ее сделать до тех пор, пока не увидишь в сновидении. Понимаешь, что я имею в виду? Головная повязка должна быть сделана согласно особому видению и иметь поперечную ленту, которая плотно прилегает к темени. Или она может быть, как тугая шапка. Сновидение становится более легким, когда носишь объект силы на голове. Ты можешь надевать свою шляпу или капюшон, как монах, отправляясь спать. Но все это вызовет только интенсивные сны, а не сновидения.
Секунду он молчал, а затем продолжал рассказывать, что видение головной повязки не обязательно должно произойти в «сновидении», но может случиться в состоянии бодрствования, в результате любых неожиданных наблюдений, таких, как слежение за полетом птиц, движением воды, облаков и так далее.
— Охотник на силу следит за всем, — продолжал он. — И все открывает ему какой-нибудь секрет.
— Но как можно быть уверенным, что вещи открывают секреты? — спросил я.
Я думал, что он имеет особую формулу, которая позволяет ему делать «правильные» интерпретации.
— Единственный способ быть уверенным — это следовать всем тем инструкциям, которые я давал тебе с первого дня, — сказал он. — Чтобы иметь силу, нужно жить с силой.
Он доброжелательно улыбнулся. Казалось, он потерял свою свирепость. Он даже слегка толкнул меня в руку.
— Ешь свою пищу силы, — велел он мне.
Я начал жевать сухое мясо, и в этот момент мне пришло в голову, что оно может содержать какую-нибудь психотропную субстанцию, отсюда и галлюцинации. На секунду я почувствовал почти облегчение. Если он что-то положил в мясо, то мои миражи становились понятными. Я спросил, было ли что-нибудь в «мясе силы».
Он засмеялся, но не ответил мне прямо. Я настаивал, заверяя его, что я не сержусь и не чувствую даже недовольства, но должен знать это для того, чтобы объяснить события прошлой ночи к собственному удовлетворению. Я уговаривал его и наконец попросил сказать мне истину.
— Ты все же ненормальный, — сказал он, качая головой с оттенком недоверия. — У тебя чудовищная привычка. Ты непременно желаешь все объяснить к своему собственному удовлетворению. В мясе нет ничего, кроме силы. Сила не была туда положена мною или каким-то другим человеком, но только самой силой. Это мясо оленя. И этот олень был даром мне, точно так же, как совершенно определенный кролик был даром тебе не так давно. Ни я, ни ты не вкладывали ничего в кролика. Я не просил тебя высушить мясо кролика потому, что это действие требует больше силы, чем у тебя есть. Однако я говорил тебе, чтобы ты съел мясо. По собственной глупости ты ел немного. То, что случилось с тобой прошлой ночью, не было шуткой или шалостью. У тебя была встреча с силой. Туман, темнота, молнии, гром и дождь были частями великой битвы силы. Тебе повезло, как дураку. Воин все бы отдал, чтобы иметь такую битву.
Я возразил, что все происходящее не могло быть битвой силы, потому что этого не было в реальности.
— А что реально? — спросил дон Хуан очень спокойно.
— Вот это, на что мы смотрим, реально, — сказал я, указывая на окружающее.
— Но таким же реальным был и мост, который ты видел прошлой ночью, и лес, и все остальное.
— Но если они были реальными, то где же они сейчас?
— Они здесь. Если бы у тебя было достаточно силы, ты мог бы позвать их обратно. Прямо сейчас ты не можешь этого сделать, потому что ты считаешь очень полезным продолжать сомневаться и бормотать. Но это не так, мой друг, это не так. Есть миры внутри миров, прямо здесь, перед нами. И в них нет ничего смешного. Прошлой ночью, если бы я не схватил тебя за руку, ты бы пошел по мосту, хотел ты того или нет. А еще раньше я должен был защищать тебя от ветра, который искал тебя.
— Что бы случилось, если бы ты не защищал меня?
— Поскольку у тебя недостаточно силы, ветер заставил бы тебя потерять тропу и, может быть, даже убил бы, столкнув в пропасть. Но туман был действительно кое-чем. В тумане с тобой могли случиться две вещи. Ты мог или пройти по мосту на другую сторону, или упасть и разбиться. Исход зависел от силы. Но одно было несомненным. Если бы я не защитил тебя, то тебе пришлось бы идти по этому мосту вне зависимости от чего-либо. Такова природа силы. Как я уже говорил тебе, она командует тобой и в то же время подчинена тебе. Прошлой ночью, например, сила заставила бы тебя идти через мост и в то же время была бы в твоем распоряжении, чтобы ты мог удерживаться, пока идешь. Я остановил тебя, потому что знал, что у тебя нет возможности использовать силу, а без силы мост бы разрушился.
— А ты сам видел мост, дон Хуан?
— Нет, я просто видел силу. Она может быть чем угодно. Для тебя на этот раз сила была мостом. Я не знаю, почему мостом. Мы самые загадочные существа.
— А ты когда-нибудь видел мост в тумане, дон Хуан?
— Никогда. Но это потому, что я не похож на тебя. Я видел другие вещи. Мои битвы силы отличались от твоих.
— Что ты видел, дон Хуан? Можешь ты мне рассказать?
— Я видел своих врагов во время первой битвы силы в тумане. У тебя нет врагов. Ты не ненавидишь людей. Я в то время ненавидел. Я потакал себе в ненависти к людям. Больше я этого не делаю. Я избавился от своей ненависти, но к тому времени моя ненависть почти уничтожила меня. Твоя битва силы, с другой стороны, была тонкой. Она не поглотила тебя. Это сейчас ты поглощаешь себя своими собственными чепуховыми мыслями и сомнениями. Это твой способ потакать себе. Туман был неуязвим с тобой. Ты был с ним в дружеских отношениях. Он дал тебе поразительный мост, и этот мост будет в тумане начиная с этих пор. Он будет открываться перед тобой снова и снова, до тех пор пока ты когда-нибудь не пройдешь по нему. Я очень рекомендую, чтобы с этого дня ты не ходил один в туманные местности до тех пор, пока не будешь знать, что делать. Сила очень непростая вещь. Для того чтобы иметь ее и владеть ею, нужно сначала иметь силу. Но можно накопить ее мало-помалу, пока ее не будет достаточно, чтобы выстоять в битве силы.
— Что такое битва силы?
— То, что произошло с тобою прошлой ночью, было началом битвы силы. Сцены, которым ты был свидетелем, были основанием силы. Когда-нибудь они приобретут для тебя смысл. Эти сцены в высшей степени значительны.
— Можешь ли ты сам рассказать их смысл, дон Хуан?
— Нет, эти сцены — твое личное завоевание, которое ты не можешь ни с кем разделить. Но то, что произошло прошлой ночью, было лишь началом, только краешком. Настоящая битва произойдет, когда ты пересечешь мост. Что на другой стороне, будешь знать только ты. И только ты будешь знать, что находится на конце той дороги, которая вела в лес. Но все это — нечто такое, что может случиться или не случиться именно с тобой. Для того чтобы путешествовать по этим дорогам или мостам, нужно иметь достаточно собственной силы.
— Что случится, если не будешь иметь достаточной силы?
— Смерть всегда ждет, и, когда сила воина исчезает, смерть просто дотрагивается до него. Поэтому отправляться в неизвестное без всякой силы глупо. Найдешь только смерть.
На самом деле я не слушал. Я продолжал забавляться с идеей, что сухое мясо могло быть причиной, вызвавшей галлюцинации. Мне нравилось тешить себя этой мыслью.
— Не утруждай себя, пытаясь прояснить все это, — сказал он, словно прочитав мои мысли. — Мир — это загадка. То, что ты видишь, это еще не все, что здесь есть. В мире есть намного больше. Очень намного. Фактически до бесконечности. Поэтому, когда ты пытаешься прояснить все это, ты на самом деле пытаешься сделать мир знакомым. И я, и ты находимся здесь, в мире, который ты называешь реальным, просто потому, что мы оба знаем его. Ты не знаешь мира силы, поэтому ты не можешь включить его в знакомую картину.
— Ты знаешь, что я не могу оспорить твою точку зрения, — сказал я. — Но мой ум отказывается принять ее.
Он засмеялся и слегка коснулся моей головы.
— Ты действительно ненормальный, — сказал он. — Но все в порядке. Я знаю, до чего это трудно — жить как воин. Если бы ты следовал моим инструкциям и выполнял все те действия, которым я тебя научил, ты в настоящее время имел бы достаточно силы, чтобы пересечь мост. Достаточно силы, чтобы видеть и остановить мир.
— Но почему я должен хотеть силы, дон Хуан?
— Сейчас ты не можешь придумать причин, однако если ты накопишь достаточно силы, то сама сила найдет тебе хорошую причину. Звучит странно, не так ли?
— Почему ты захотел силы, дон Хуан?
— Я был похож на тебя. Я не хотел. Я не мог найти причины, чтобы ее иметь. У меня были все те же сомнения, которые имеешь ты, и я никогда не следовал инструкциям, которые мне давались, или никогда не думал, что следую им. Но, однако, несмотря на мою глупость, я накопил достаточно силы, и однажды она заставила мир разрушиться.
— Но зачем хотеть остановить мир?
— Никто не хочет, в том-то все и дело. Это просто случается. А когда ты уже знаешь, что такое остановить мир, то понимаешь, что для этого есть причины. Видишь ли, одним из искусств воина является умение заставить мир разрушиться по особой причине, а затем восстановить его вновь для того, чтобы продолжать жить.
Я сказал ему, что самым верным способом было бы помочь мне и дать пример особой причины для разрушения мира.
Некоторое время он молчал. Казалось, он обдумывает, что сказать.
— Я не могу этого сказать тебе, — ответил он. — Нужно слишком много силы для того, чтобы знать это. Когда-нибудь ты будешь жить как воин, несмотря на самого себя. Тогда, может быть, ты накопишь достаточно личной силы для того, чтобы самому ответить на этот вопрос. Я обучил тебя почти всему, что должен знать воин для того, чтобы жить в мире, накапливая силу самому. Но я знаю, что ты не можешь этого делать, и я должен быть терпелив с тобой. Я знаю наверняка — чтобы опираться на самого себя в мире силы, нужна целая жизнь борьбы.
Дон Хуан взглянул на небо и горы. Солнце уже клонилось к западу, и на горах быстро собирались дождевые облака. Я не знал, сколько времени. Я забыл завести свои часы. Я спросил его, не может ли он сказать, который час. У него был такой приступ смеха, что он скатился с камня в кусты. Он встал, потянулся, зевая.
— Еще рано, — сказал он. — Мы должны подождать, пока туман не соберется на вершине горы, а затем ты должен встать на этот камень и поблагодарить туман за его одолжение. Пусть он придет и окутает тебя. Я буду рядом, чтобы помочь, если понадобится.
Отчего-то перспектива стоять одному в тумане перепугала меня. Я чувствовал себя идиотски из-за того, что реагирую таким иррациональным образом.
— Ты не можешь уйти из этих пустынных гор, не выразив свой благодарности, — сказал он твердым тоном. — Воин никогда не поворачивается спиной к силе, не отблагодарив за полученное одолжение.
Он лег на спину, положил руки под голову и накрыл лицо шляпой.
— Как я должен ждать тумана? — спросил я. — Что я должен делать?
— Пиши, — сказал он сквозь шляпу. — Но не закрывай глаза и не поворачивайся спиной.
Я попытался писать, но не мог сконцентрироваться. Я встал и стал беспокойно ходить. Дон Хуан поднял свою шляпу и посмотрел на меня с оттенком раздражения.
— Садись! — приказал он мне.
Он сказал, что битва силы еще не окончена и я должен научить свой дух невозмутимости. Ничего из того, что я делаю, не должно выдавать моих чувств, разве что я хочу оказаться пойманным в этих горах.
Он сел и жестом потребовал безраздельного внимания. Он сказал, что я должен действовать так, как если бы все было, как обычно, потому что места силы вроде того, на котором мы находимся, имеют потенциальную способность опустошать людей, если они беспокойны, и поэтому человек может развить с этим местом странные и вредные узы.
— Эти узы приковывают человека к месту силы иногда на всю жизнь, — сказал он. — А это не твое место. Ты не нашел его сам. Поэтому затяни свой пояс и не теряй штанов.
Его предупреждение подействовало на меня, как заклятие. Я работал несколько часов без перерыва.
Дон Хуан отправился спать и не просыпался до тех пор, пока туман не приблизился примерно на сто метров, сползая с вершины горы. Он поднялся и осмотрел окрестности. Я оглянулся, не поворачивая спины. Туман уже затопил низину, спускаясь с гор справа от меня. Слева ландшафт был чистым. Однако ветер дул справа и гнал туман в низину, как бы окружая нас.
Дон Хуан прошептал, что я должен остаться бесстрастным, стоя там, где стою, и не закрывая глаз, и что я не должен поворачиваться до тех пор, пока не буду полностью окружен туманом. Только тогда можно будет начать спуск.
Он укрылся у основания скал в нескольких футах от меня.
Тишина этих гор была величественной и в то же время пугающей. Тихий ветер, который нес туман, создавал ощущение, что туман свистит у меня в ушах. Большие хлопья тумана, плывущие с холма, казались плотными образованиями беловатого вещества, катящимися на меня. Я чувствовал запах тумана — это была любопытная смесь сырости и свежести. Затем туман охватил меня целиком.
У меня было такое впечатление, что туман действует на веки моих глаз. Они отяжелели, и я захотел закрыть глаза. Мне было холодно; мое горло зудело. Я хотел кашлянуть, но не смел. Я поднял подбородок и вытянул шею для того, чтобы не закашляться; когда я поднял взгляд вверх, у меня появилось ощущение, что я могу определить толщину туманного образования. Как будто мой взгляд мог оценить его толщину, проходя насквозь. Мои глаза начали закрываться, и я не мог больше бороться с желанием заснуть. Я чувствовал, что сию секунду упаду на землю. В этот момент дон Хуан подскочил ко мне, схватил за руки и потряс. Толчок был достаточным для того, чтоб разогнать сонливость.
Он прошептал мне на ухо, что я должен бежать вниз быстро, как только смогу. Он сказал, что последует сзади, потому что не хочет быть ранен теми камнями, которые я спихну на своем пути. Он сказал, что ведущий — я, поскольку это моя битва силы, и что я должен иметь ясную голову и быть отрешенным для того, чтобы благополучно вывести нас отсюда.
— Это так, — сказал он громким голосом. — Если у тебя не будет настроения воина, мы, возможно, никогда не выберемся из тумана.
Секунду я колебался. Я не был уверен, смогу ли я найти путь с этих гор.
— Беги, кролик, беги! — завопил дон Хуан и слегка подтолкнул меня вниз по склону.