Живем ли мы в момент настоящего или живем ради этого момента?

Майкл был уверен, что как только мы начинаем жить, то сталкиваемся с двумя таинственными факторами. Во-первых, мы не знаем, насколько полна наша «банка жизни».

Во-вторых, мы не понимаем, насколько быстро будем ее использовать, какой бы она ни была. Допустим, нам повезло с нашей банкой и она полна здоровья и энергии. Если так, то мы можем прожить в этом мире 100 лет и даже больше. Или мы рождаемся с банкой, которая только наполовину полная, – как говорил Майкл: «Начиная с половины бака». Он считал, что если начать с меньшего, то мы будем использовать наш потенциал быстрее. Жизнь будет короче, и мы умрем молодыми. Майкл считал – именно потому, что мы не знаем, насколько полон или пуст наш собственный сосуд жизни, – имеет смысл жить ради единственного момента – настоящего.

Осмысляя значение и смысл философской системы моего друга, я понял, что такое мышление может означать совсем разное. Для Майкла сама идея ради настоящего момента означала возможность говорить все, что угодно, и совершать любые поступки. (Это существенным образом отличается от жизни в настоящий момент, когда мы полностью принимаем свои чувства, свое окружение и живем, действуем и говорим сознательно и с полной ответственностью.) Майкл полагал, что если честно жить спонтанной жизнью, то не может быть и речи ни о каких фильтрах для слов или поступков. Каждый момент времени просто был тем, чем он был. Это мышление побудило нас к серьезной дискуссии.

В те дни Майкл переживал глубокий кризис. Его интерпретация жизни ради настоящего момента привела к тому, что он любой ценой избегал всех обязательств: перед собой, своей семьей, своим здоровьем и телом, перед другими людьми, а также друзьями и близкими. Это обернулось разочарованием и неосуществленными мечтами. Он считал, что некоторым людям можно быть успешными, здоровыми и любимыми, но не ему.

У Майкла обнаружились проблемы со здоровьем. Ему было всего двадцать, но интенсивность употребления наркотиков и алкоголя была настолько высока, что его печени потребовалась неотложная медицинская помощь. Кроме того, он был одинок. У него не было денег, ему негде было жить и не к кому было обратиться за помощью. Я остался его единственным другом, но давно научился себя сдерживать, когда дело доходило до советов своим друзьям (если сами они не просят меня об этом), а в тот раз не сумел. Мой друг настолько глубоко погрузился в свою боль, что ему и в голову не приходило, что существуют иные жизненные философии. Я рискнул спросить его: «А что, если твоя идея, что мы начинаем умирать с момента нашего рождения, не совсем работает?»

Я понял, что привлек его внимание. «Что ты имеешь в виду, говоря „не совсем работает?”» – спросил он.

«Старался быть вежливым, – ответил ему я с улыбкой. – Не хочу разрушить все твое мировоззрение одним предложением».

«Ладно, я понял! – сказал он. – Так что ты хотел мне сказать? Выкладывай».

Я как раз и рассчитывал на то, что мой друг потребует разъяснений, и тотчас ухватился за этот шанс. «Что, если в жизни все происходит не так, как ты склонен верить, а как раз наоборот? – спросил я его. – Как бы ты отнесся к тому, если бы обнаружил, что с момента нашего рождения мы начинаем выздоравливать?»

Майкл был ошеломлен. Такое просто никогда не приходило ему в голову, об этом он даже не подозревал. «Надо же! Если бы это было правдой, – сказал он, – все бы изменилось.

Это означало бы, что можно всегда наполнять свой резервуар жизни. Или хотя бы очень долго».

…Жизнь можно считать резервуаром, который мы наполняем, а не банкой, которая опустошается с каждым днем.

«Я знаю, – ответил ему я. – В этом все и дело. И нам даже не нужно задаваться вопросом, что будет, если возможность у нас появится, – она у нас уже есть. Древние традиционные учения – йога, цигун и аюрведическая медицина уже открыли, что наши тела «подключены» к исцелению с момента рождения. Они доказали, что именно мы и начинаем, и останавливаем этот процесс. Главное – создать условия, которые сделают его возможным. Для этого есть много способов, и поэтому жизнь можно считать резервуаром, который мы наполняем, а не банкой, которая опустошается с каждым днем».

Вскоре после нашего разговора Майкл переехал в другой город. Его отец жил в другом районе и, узнав обо всем, предложил Майклу пожить у него, пока он не решит свои проблемы со здоровьем. Шло время, я потерял контакт со своим другом и больше никогда его не видел. Но я всегда с благодарностью вспоминаю то важное общение с ним на севере Миссури, когда мы оба смогли взглянуть на мир по-новому и задуматься о жизни.

Чем больше я узнавал о мудрости в теле человека и чем больше времени проводил с коренными народами, хорошо знавшими о ней, тем яснее осознавал потенциал, о котором говорил Майклу. Мы уже обладаем умением исцелять, оно давно живет в каждом из нас. Практики йогов и монахов, шаманов, мистиков и знахарей сильно отличаются друг от друга, но в них во всех заметна главная тема, сплетающая все нити в единый гобелен. Традиции древних и обычаи коренных народностей говорят, что качество жизни и долголетие накрепко связаны с нашими представлениями о них.

Снятие ограничений, усвоенных нами от родных, друзей и социальных институтов, и открытие новых горизонтов изменяют всё, как говорил Майкл. Я обнаружил это самым непосредственным образом при встрече с тибетской монахиней, которая опровергла общее мнение о старости и долголетии.