Глава восемнадцатая

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава восемнадцатая

— Чадо, — заявил Алексею Васильевичу Чебраку, в сопровождении двенадцати генетиков международного ордена зашедшему в спецпалату, стоящий посередине ее обнаженный Саша Углокамушкин, — я предвещаю повсеместность своей победы. Мой престол — новая Вселенная.

— Странный экземпляр, — проговорил, не обращая внимания на Сашу Углокамушкина, недавно утвержденный конгрессом США новый член экипажа МХК «Хазар» и руководитель генетиков Генри Олькоттом. — Говорит, как сумасшедший, но таковым, судя по биоизлучению, не является.

— А я говорю вам, обольщенные, — Саша с негодованием посмотрел на генетиков, — возненавидьте космос, вы ошиблись, там ничего для вас нет. Наступает век Агнца, а не Водолея, тысячелетие святых, а не компьютеров. Крик моего любящего сердца да коснется вашего слуха!

— Точно не сумасшедший, — благоговейно произнес итальянец, Генетик и Музыкант, и уточнил: — Или психодатчики нужно выбросить…

В новорожденном Саше Углокамушкине произошли и стремительно развивались странные, обескураживающие даже Алексея Васильевича, мутации. Во-первых, цвет его кожи приобрел золотисто-металлический оттенок, в данный момент генетики любовались обнаженным телом своего пациента, напоминающего статую из золота, а, во-вторых, его глаза как бы углубились и наполнились такой насыщенной, свежей и живой бирюзовостью, какой невозможно достигнуть даже в анимационном кино, где применяют лазерную и компьютерную технику.

— Несчастные, — заплакал Саша Углокамушкин. — Я провел миллионы битв от сотворения мира и ни одной не проиграл. А вы зачем-то вызвали меня из света в свою зловонную плотскую тину…

— Немедленно, немедленно покидаем бокс! — закричал вдруг иранец, Генетик и Мусульманин, и первый кинулся к выходу. — Он нас порабощает!

Члены ордена генетиков и сами поняли, что нужно спасаться бегством, но было уже поздно. Волна любви и благоговения захлестнула их. Настоящие, наполненные умиления и радости, слезы полились из глаз. Первым преклонил колени и протянул к Саше в немом молении руки Алексей Васильевич Чебрак, затем пал ниц индиец, Генетик и Скульптор, любовь и благоговение настигли иранца у самой двери, и он, заплакав от счастья, закрыл лицо руками и рухнул ничком на пол. Последним, с фанатичным, одержимым блеском беспощадной любви к продукту эксперимента своего ордена, к Саше протянул руки Генри Олькоттом и прошептал:

— Кто ты, счастье мое?

— Ты угадал, — величественно кивнул головой Саша Углокамушкин, — я твое возможное счастье. — Он оглядел коленопреклоненный орден Генетиков и добавил: — Или окончательное несчастье. В любом случае, я сообщаю, что пришел конец власти бенэлогимов, обобщенных ангелов, которых вы называете хлохимами. Вскоре мы отключим все космоисточники, разрушим псевдосовет Шамбалы, и все ваши восточно-тибетские обольстительные престолы рухнут. А также я хочу вас обрадовать — с этого момента вы мои рабы, хотя вы никогда и не покидали рабского состояния. Это говорю вам я, Дочь Света…

— Можно не сомневаться, — Сергей Иванович Байбаков положил стопку «Вашингтон-Пост» перед Контролером. — Это специнформация для своих компаний. Так иногда делается…

Контролер, то есть начальник самого маленького и почти ничего не значащего отдела стратегии и оптимизации процентных ставок ЦБ, Иван Моисеевич Украинцев, взял в руки стопку газет, положил перед собою на стол и, развернув лежащую сверху на странице «Бизнес-новости», прочел отмеченное «штрихом» объявление, размещенное в самом непрестижном уголке рубрики. В объявлении говорилось: «Владельцы 10 % (красного) и 15 % (голубого) пакета акций могут обменять их на 50 % (зеленых) номеров». Точно такие же объявления были во всех остальных газетах. Лишь в последнем номере прибавилось сообщение: «Индекс зеленых номеров определяется лишь в тексте договора с компаниями, которые отказались от „красных“ и „голубых“ акций в пользу „зеленых“». Контролер с молчаливым вопросом в глазах взглянул на Байбака.

— В США, — охотно объяснил Сергей Иванович, — это обычное дело. Страна победившей всех подряд демократии, что вы хотите. «Зеленые» номера — это инвестиционная прибыль на вложения в «бафометин», а «красные» и «голубые» — это компании газовой и нефтяной промышленности, имеющие двенадцать и пятнадцать процентов годового дохода.

— Ну и в чем же здесь фишка? — заинтересовался Контролер. — В чем криминал?

— Это не криминал, — заулыбался Сергей Иванович, — это Соединенные Штаты Америки. Во-первых, секретная информация выходит из центра стратегических направлений Белого дома, во-вторых, приобрести 50 % прибыли от «зеленого» могут лишь те компании, которые вложат в бафометин 80 миллиардов долларов. А это всего лишь три компании америко-глобализированного класса. Но главное — мы имеем возможность, через третьих, наших, — особо подчеркнул Сергей Иванович, — лиц вложить в «зеленое» полуочищенные деньги своего накопительного фонда в сумме 120 миллиардов долларов и окончательно сделать свои доходы легитимными, тем самым получая возможность открывать свои личные счета во всех банках США и Европы без каких-либо опасений.

— Я понял, — кивнул головой Контролер. — Мне нравится, что вы умеете рисковать нашими, — особо подчеркнул он, — деньгами и своей головой. Скорее всего, этим будет заниматься ваш шеф Енин, группа «Глобализация» под руководством нашего нового партнера Гулько, «Баф-банк», возглавляемый подставленным нами под удар Ивановым, вы, который за все отвечает, и, само собой, я, который отвечает за вас?

— Да, — кивнул головой Байбак, — вы за все в ответе…

Неожиданно озоново-кислородный оптимизатор внешней среды, многофункциональный кондиционер «Сосновый бор», выпускавший альпийскую чистоту в кабинет Контролера, истерично загудел, затрясся и бездыханно замер.

— Ну надо же, — искренне огорчился Украинцев, привыкший к здоровой экологии в своем кабинете. — Это уже третий за последние два месяца. Представляете, Сергей Иванович. — он несколько растерянно взглянул на Байбака, — я заплатил за каждый оптимизатор воздуха по 150 тысяч долларов. Они способны перерабатывать результат химической атаки до чистоты воздуха в сосновых предгорьях, а вот эту проклятую новоявленную пыль, — Контролер ткнул пальцем в окно, — они, видите ли, не выдерживают.

— Согласен с вами. — Неожиданно Сергею Ивановичу стало скучно, и он с трудом удержался от зевка. — Эту пыль все труднее и труднее переносить, особенно деловым людям и их интересам.

Почти одновременно спецлаборатории Пентагона, ЦРУ, Министерства обороны и ФСБ России пришли к заключению, что пыль, с невероятной скоростью распространяющаяся на Земле, не имеет никакого отношения к биосистемному оружию, известному в США как «Флора семь», а в России как «Мухоморник», хотя она и мимикрировала под них. Но если для «Флоры семь» в США и «Мухоморника» в России имелись адекватные их действию нейтрализаторы, то пыль таковых не имела. И если «Флора семь» и «Мухоморник» были предназначены для того, чтобы выводить из строя дорогостоящее электронное оборудование, телекоммуникации и сложную высокотехнологическую механику, окисляя их соединительные узлы всепроникающими и мгновенно распространяющимися мутантизированными спорами водоросли «Ф-500», созданной в лабораториях ученых, то пыль усыпляла, успокаивала и завораживала все человечество. Если гуманное биосупероружие «Флора семь» и «Мухоморник» действовали хотя и интенсивно, но лишь короткое время и в ограниченном пространстве, то пыль была вездесущей, и всем казалось, что ее как бы нет, настолько она была нежна, призрачна и во многом даже приятна.

Одновременно с появлением на Земле серебристо-красноватой пыли в больших городах стало распространяться странное и, как оказалось, апокалипсическое заболевание СХУ (синдром хронической усталости), напоминающее порчу, наведенную каким-то невидимым, но могучим колдуном. Чаще всего СХУ поражал молодых мужчин и женщин. Им ничего не хотелось делать, они впадали в сонливость, вяло и учащенно совокуплялись, вяло глядели на жизнь, вяло, хотя им казалось, что бодро и с удовольствием, зарабатывали скучные, деньги, которые не давали главного — «чувства защищенного от боли и ужаса бессмертия», не давали дотронуться кончиками пальцев к шелковистым на ощупь узорам бесконечности, не давали думать о смерти, как о только что начинающейся жизни. Синдром хронической усталости, к такому выводу первыми пришли писатели и поэты, — это старость, общая старость человечества, видимые признаки окончательной деградации.

«СХУ, — неожиданно напомнили о себе медики, — своими симптомами напоминает действие дряхлой старости в еще пока сильном и свежем организме».

Академия наук РФ в своем секретном докладе сообщила правительству России, что: «При дальнейшем распространении пыли и связанного с нею заболевания СХУ может очень остро встать вопрос о деторождении. Поэтому наука должна сосредоточить свои усилия на генетических исследованиях и разработке полимерных материалов для синтетикобиологических экспериментов на человеке и человеческом плоде внутри материнской утробы. Чтобы избавиться от СХУ и связанной с ним общечеловеческой смерти, люди должны на 80 % синтезироваться, то есть фактически стать бессмертными без дальнейшей эскалации себе подобных, то есть деторождения».

«Пыль, — веско заявили о себе астробиологи, — имеет неземное происхождение»…

Стефан Искра, в шортах цвета никому не нужного вдохновения и цветастой гавайской рубашке, стоял в центре управления всеми процессами подземного города-космодрома, города-завода, города-науки «Янки» перед большим экраном суперкомпьютера «Отшельник», на котором в этот момент ничего не было, и разговаривал с президентом Соединенных Штатов Америки о перспективах будущей общеземной политики под эгидой США, об освоении космического пространства и возможных последствиях распространения пыли на Земле.

— Пыль, — сообщил американскому президенту Стефан Искра, — уже замучила весь цивилизованный мир.

— Пыль, — не согласился с ним президент, — это ерунда. Главное сейчас для нас и всего человечества — старт «Хазара», а все остальное приложится. Земля — это все-таки часть космоса…

Три недели назад, когда президент приезжал на секретную базу ЦРУ, где содержался Стефан Искра, неожиданно, как это обычно случается, сошедший с ума спецназовец из охраны базы открыл огонь на поражение по свите президента, в которую, кроме него самого, входили глава ЦРУ, начальник Генерального штаба сухопутных войск, два сенатора, несколько конгрессменов от республиканской партии и двое несовершеннолетних детей президента, его брат и сестра. Дети хотели воочию увидеть секретную базу, ибо недавно посмотрели фильм о спецподразделениях ЦРУ. Нападение было настолько внезапным, что охрана президента, вместо того, чтобы закрыть его тело своими телами, открыла ответный огонь по спецназовцу, вооруженному скорострельной винтовкой М-16. Сразу же погибли два телохранителя и один конгрессмен. Ситуация усугублялась тем, что спецназовец залег за двумя огромными и полными трейлерными цистернами с горючим для вертолетов базы, и стрелять в него было опасно, а высокопоставленные жертвы его нападения находились, то есть лежали, посередине открытой всем ветрам и пулям взлетной площадки. После того как был ранен сын президента, Стефан Искра раскрылся, то есть, применив движение «блики на воде», в несколько мгновений пересек простреливаемое пространство, настиг спецназовца и привел его в бессознательную неподвижность ударом кулака в лоб. После этого Стефан вернулся и оказал первую медицинскую помощь сыну президента. Через несколько минут прибывшие врачи базы сказали, что своей помощью Стефан Искра спас жизнь юному Ричарду.

Так что он вполне мог высказывать главе государства свое мнение о пыли. Юпитере и о нем самом следующими словами:

— Вы ошибаетесь, господин президент, пыль не ерунда, ерунда кофе, который мы недавно выпили в баре этого комфортабельного подземелья. Я бы на вашем месте вообще не высказывал своего личного мнения, его у вас не должно быть по должности, только общественное и официальное. Насчет старта «Хазара» я согласен, человечество даже представить себе не может, насколько это актуально для него. А ваше мнение о Земле, как о части космоса, — мнение дилетанта, в смысле такая же ерунда, как и кофе, подаваемый в барах Америки…

— Стоп! — президент дружелюбно остановил Стефана Искру. — Оставь в покое кофе, мой друг, я уже не говорю о моем личном общественном мнении, вернись к «Хазару», пыли и космосу. Мне интересно, что об этом думает мой ангел-хранитель.

— Космос, — хмыкнул Стефан Искра и ощутил, как пространство его мыслей, слов и сердца заполнил аоэлитный лаоэр, — ожидает глубочайший кризис. Иссякнут все космоисточники. Элохимные сущности скоро начнут выполнять свое обещание — псевдообожествлять человека через привитие ему синтетического гена семени нетления, то есть окончательно отсекать его от высшего Бесплотья. Короче, это ужасно. Люди будут метаться по Земле в поисках смерти и везде натыкаться на ее ужасающее отсутствие…

Чудо заключалось в том, что президент США и подошедшие к нему ведущие ученые комплекса «Янки» слушали Стефана Искру раскрыв рты, веря каждому его слову, ибо только что вернувшийся из будущего аоэлитный лаоэр наполнил его слова силой внеземного и внекосмического вдохновения. Аоэлитный лаоэр, а по его воле и Стефан Искра, точно знали, что человечество будет существовать на Земле вечно, и знали, что, начиная с тридцать третьего века от Рождества Христова и навсегда, люди, лишенные выхода в бесплотье через смерть и саккумулировавшие в себе память и чувства своих предков, будут пребывать в одном состоянии, метаться по раскаленно-безводной земле в поисках смерти и не находить ее. В связи с иссяканием (отключением) космоисточников прекратится реинкарнационная круговоротность Шамбалы, и каждое семя, род племя «вдавится» в одного, последнего и бессмертного, своего представителя.

— А что же «Хазар» и пыль? — не понимая причин своей робости, спросил астрофизик Джон Пул. — И кто вы, собственно говоря, такой?

— Ваш МХК «Хазар» — это ваша надежда. Кстати, там, — Стефан для убедительности поводил пальцем перед носом академика, — еще никакого решения не приняли. Ну, а пыль — это вовсе не пыль, а вселенская тля, слизь забвения. Всего-навсего инструмент, а не сущность. Она сама по себе, на нее даже волю не тратят. Ну, а я, — Стефан Искра хмуро посмотрел на Джона Пула, — в данный момент просто Ангел.