Волчья ночь

Волчья ночь

В Сент-Авантене добрые люди разместили нас на ночлег в пустом амбаре. Не в силах заснуть, я тихо встал и вышел на улицу.

Лунный свет серебрил дорогу, и та, петляя, словно извилистая горная речка, убегала вдаль, в замок Брамвак. Устремив ввысь тонкие стволы, увенчанные чахлыми кронами, по обочинам чернели деревья. Внезапно внутренний голос приказал мне немедленно идти в Брамвак, идти одному, не предупредив даже Торнебю, и провести там остаток ночи. Не раздумывая, я повиновался. Вскоре я уже шагал по аллее, обсаженной больными буками, потом пересек поросшие травой садовые тропинки и, добравшись наконец до полуразрушенного крыльца своего бывшего жилища, удовлетворенно вздохнул.

Я выполнил приказ внутреннего голоса, и теперь ждал, что он поведет меня и дальше. Но, увы, надежды мои не оправдались. И тут на меня внезапно нахлынули воспоминания детства, и я с поразительной четкостью вспомнил страшные оскаленные пасти волков, каждую зиму рыскавших вокруг замка. Волков в окрестных лесах водилось великое множество, и их протяжный вой всегда звучал громко и грозно.

Но в ту зиму звери особенно обнаглели, и не проходило ночи, чтобы их устрашающее завывание не доносилось до наших ушей. С воем кружили они вокруг сада, а однажды, каким-то образом преодолев ограду, стая волков подобралась вплотную к дому. Шел снег, и разглядеть хищников за снежной завесой было трудно. Помню, отец схватил аркебузу и, высунувшись в окно, сделал несколько выстрелов. Скорее всего, он промахнулся, однако в то время я не мог допустить этого даже в мыслях, а потому немедленно рванулся бежать в сад, чтобы подобрать добычу. К счастью, отец успел остановить меня, но так как я продолжал рваться в сад, стал рассказывать, какие волки свирепые и сильные хищники. Даже если мы вооружим всех наших слуг и выйдем во двор, убеждал он, мы все равно не сможем одолеть всю стаю и, скорее всего, сами станем жертвами свирепых зверей. Правота отца, показавшаяся мне весьма сомнительной, наутро полностью подтвердилась. Ночью огромный волк через крышу забрался в конюшню и задрал одного из наших коней. Однако другой конь, изловчившись, ударом копыта перебил ему передние лапы. Утром обездвиженного волка нашли возле загрызенной им лошади, а прямо напротив храпел и бил копытом бесстрашный скакун. Когда зверя добили, я рассмотрел его. Все туловище его покрывала жесткая рыжая шерсть, из пасти свешивался непомерно длинный язык. Искаженная лютой злобой волчья морда показалась мне настолько отвратительной, что с той поры волк стал для меня олицетворением зла. Прошло много лет, а я по-прежнему содрогаюсь, вспоминая посмертный оскал громадного хищника.

Я прислушался, и мне показалось, что откуда-то издалека донесся волчий вой. В здешних лесах волков всегда было много, и прежде не проходило ни одной ночи, чтобы с гор не доносилось их заунывное завывание. Я решил забаррикадировать вход остатками двери, но вскоре отказался от этой затеи, так как проем оказался гораздо шире, чем я думал, и обломков дверей мне не хватило. В амбаре, где нам с Торнебю предоставили ночлег, на стене висел незамысловатый светильник, состоявший из медного стаканчика и плававшего в жире короткого фитиля. Сам не знаю почему, я снял этот светильник со стены и прихватил с собой. Теперь с помощью кремня и трута я высек искру и зажег фитиль. Благодаря слабому мерцанию крохотного огонька я добрался до лестницы, поднялся по ступеням, вошел в залу и, оглядевшись, с опаской устроился в скелетообразном остове некогда большого и мягкого кресла.

— Зачем я сюда пришел? — громко спросил я и тотчас пожалел об этом: голос, прозвучавший среди голых стен, нисколько не напоминал мой собственный. К тому же чуждый здешнему запустению звук пробудил невидимую человеческому глазу жизнь — теперь отовсюду доносились шорохи, поскрипывания, посапывания, постукивание крохотных коготков. Мне стало страшно, но я подумал, что провидение нарочно подвергло меня такому испытанию, чтобы убедиться в моей храбрости. Иначе зачем бы оно направило меня ночью в развалины старого замка, не дозволив предупредить даже верного Торнебю? И я стал ждать, когда высшие силы соблаговолят послать мне новый знак. Не дождавшись, я, презрев неведомые опасности, отправился бродить по дому: жажда постичь неисповедимые пути провидения оказалась сильнее страха.

Лунный свет, вливавшийся в разбитое окно, освещал дальний угол залы. Переходя из комнаты в комнату, я с изумлением внимал доносившимся из сада топотанию ног и шелесту крыльев бесчисленных диких созданий. Пустынные помещения полнились писком и скрипом половиц: во все стороны скользила и шныряла невидимая глазу живность. Постепенно я перестал бояться загадочных звуков, ибо во мне проснулось новое, гораздо более глубокое чувство: страх перед волками. Страх этот сидел во мне прочно, словно гвоздь, загнанный так глубоко в стену, что выдрать его оттуда нельзя даже клещами. Я ощущал, как леденящее душу чувство постепенно становилось частью меня самого, укоренялось во мне невидимыми корнями, прораставшими все мое тело, и с ужасом понимал, что страх мой небезоснователен. Я остановился и замер, прислушиваясь: волчий вой необъяснимым образом звучал рядом и со всех сторон.

Я бросился назад, добежал до главной залы и с размаху шлепнулся в остов кресла. Я не понимал, что со мной происходит, и поэтому, когда впал в странное состояние, похожее одновременно и на бодрствование, и на сон, не стал сопротивляться и положился на провидение.

Сейчас я совершенно уверен, что, если бы не то необъяснимое состояние, вряд ли мне удалось бы пережить тогдашнюю ночь. Я расскажу вам все без утайки, хотя прекрасно понимаю, что слова мои вряд ли вызовут иное чувство, кроме недоверия. Но я пишу прежде всего для себя, а уж потом для тех любопытных, кто решит прочесть эти страницы. Быть может, среди любопытных найдется два или три человека, испытавших похожие ощущения, и они мне поверят. А может, найдется и такой, кто, не пережив ничего подобного, просто поверит мне на слово, как верит всему, что написано в книгах. Так вот, именно для него я и опишу дальнейшие события той ночи.

Пребывая словно в тумане, я услышал чей-то голос. Точнее, не услышал, а воспринял, ибо слова, минуя уши и слуховые каналы, напрямую попадали в мой мозг. Впрочем, не уверен, что это были именно слова; скорее, я воспринимал сказанное как череду призрачных картин, смысл которых, видимо, обязан был постичь. Ибо голос не спрашивал, хочу ли я его слушать, и не задавал вопросов.

И вот что поведал мне голос:

— Ты должен был явиться сюда сегодня ночью, и ты пришел, не опоздал на свидание, хотя я лично и не назначал его тебе. Я — Матье де Брамвак, твой прадед, и я хочу помочь тебе ввиду твоих слабых сил. Я не могу объяснить, почему у меня возникло такое желание, ибо сам этого не знаю; в темном краю, куда я попал после смерти, нами управляют невидимые силы. Но в потустороннем мире есть и светлые края, и те, кто обитает там, могут свободно располагать собой. У всех, кто обрел пристанище в светлом краю, острое зрение, они видят все, что происходит на земле. Но, получив свободу и зоркий взгляд, они становятся равнодушны к делам человеческим и, воспарив к неземным высотам, утрачивают материальную оболочку и навсегда порывают с миром людей. Поэтому, когда живым дозволяют приподнять завесу потустороннего мира, они могут общаться только с неприкаянными бродягами, бредущими во тьме в поисках духовного света, который они не смогли обрести при жизни. Когда я жил на земле, я был уверен, что во мне есть искра этого света. И ошибся. Каждый содеянный нами грех отбирает у нас частичку светлой души, а грехов на моей совести множество. Впрочем, моя исповедь вряд ли пойдет тебе на пользу, поэтому напомню лишь: берегись греха, о дитя мое! А сейчас слушай внимательно и запоминай. Блуждая по тропам темного мира, я внезапно увидел свет и понял, что ты отправился на поиски Грааля. Не удивляйся: у человека, решившего отправиться на поиски Грааля, в душе вспыхивает искра божественного света. Мы с тобой родственники и поэтому можем видеть светлые искры, вспыхивающие в душе друг друга. Ах, как хотел бы я взять тебя за руку и отвести прямо к цели! Но мертвые не могут изменять предначертания судьбы. Взор их слеп, и не стоит ему доверять. Людские поступки, совершенные под действием ненависти, проходят перед ними черными тенями, а великие помыслы взмывают ввысь светлыми вихрями. Лучше всего нам внятны дурные мысли, ибо они рождаются во мраке, и мы, пребывая в темном мире, невольно способствуем преумножению этих мыслей, ибо повелители теней хотят ввергнуть людей в пучину ненависти. А если им это удастся, преграда, разделяющая мир людей и потусторонний мир, рухнет, темное воинство устремится на землю и всех поглотит мрак. В тот день, когда ты отправился на поиски Грааля, пробудились силы, препятствующие твоим поискам; они предупредили неведомых тебе врагов, жаждущих отыскать Грааль и использовать его магическую силу для собственной выгоды. В крови Христа заключена великая сила, но материальная оболочка позволяет поставить эту силу на службу как добру, так и злу. Берегись девицы по имени Люцида: ловкие некроманты используют ее умение вызывать духов умерших, а потом отбирают у несчастных духов тайные знания. Ибо известно, что мертвые, вызванные из потустороннего мира согласно древнему ритуалу, обязаны исполнять приказы живых. Помни: никто не должен догадаться, что в жилах твоих течет кровь альбигойцев. Враги сумели раскрыть тайну, неведомую даже тебе, — они узнали, что я, твой предок, был одним из рыцарей Храма, которым поручили беречь Грааль. Им известно, что моя тень обречена возвращаться сюда в урочные дни, дабы вновь и вновь смотреть, как бесплотные призраки, подобно театру теней, разыгрывают сцены из моего прошлого, напоминая мне о моих дурных поступках. Враги твои служат злу, и ты с ними еще встретишься. Поэтому повторяю: берегись! К сожалению, я не могу привести тебя к цели, ибо мне не дано ее видеть. Преступление, совершенное мною в этом замке, не дозволяет мне более зреть Грааль.

Предок мой умолк, словно ему не хватило слов. А может, перед ним возникла одна из тех страшных картин, созерцать которые ему суждено до конца времен?

Я встал, подошел к окну и выглянул в сад. Густые кусты, подступавшие к самым стенам, загадочно шевелились; казалось, неведомый волшебник оживил их и теперь они переговаривались на языке жестов. Вновь раздался волчий вой, прозвучавший столь заунывно, что зверь как будто обращался ко мне с мольбой облегчить его муки. К покаянному вою присоединили свои голоса другие хищники, и я почувствовал, что дом со всех сторон окружен волками! А так как дверей в доме давно уже нет, значит, ничто не помешает им добраться до меня. Страх охватил меня, и я задрожал как осиновый лист.

Стремительно пересек комнату, метнулся к лестнице и замер в оцепенении, охваченный болезненным ужасом, испытываемым обычно на краю обрыва. Позже я понял, что в ту минуту передо мной действительно разверзлась невидимая бездна и гении зла манили меня сделать решающий шаг. Но я устоял.

Испуг прошел, я огляделся и увидел, что у подножия лестницы, образуя удивительно правильный с точки зрения геометрии полукруг, сидели волки. В неверном свете луны я различал их глаза, светившиеся, словно раскаленные угли. Все звери сидели на собственных хвостах. Головы их были повернуты в мою сторону, из оскаленных пастей свисали языки. Волки были тощие, всклокоченные, ужасные. От них веяло тяжелым запахом хищников и одновременно отчаянной тоской, рвавшейся наружу из загадочных волчьих душ.

Сначала я решил бежать и, несмотря на отсутствие дверей, попытаться забаррикадироваться в одной из комнат. Но тут же возразил себе: волки наверняка учуяли меня, но раз они не стали подниматься по лестнице, а расселись внизу полукругом, значит, что-то удерживает их! Возможно, волки не умеют бегать по лестницам, и выложенные спиралью ступени несовместимы с их дикими прыжками, а может, неведомый покровитель, явившийся из потустороннего мира, провел магическую черту, чтобы защитить меня. Ведь обвести мелом круг можно не только вокруг скорпиона, но и вокруг курицы! Впрочем, упования на тайную защиту часто оказываются призрачными.

Заметив меня, волки завыли еще громче, однако ни один не попытался даже встать. Я решил, что, пожалуй, не стоит дальше дразнить их, и начал отступление. Вернувшись в парадную залу, я собрал все имевшиеся под рукой обломки мебели и кое-как заложил дверной проем.

Время шло. Луна скрылась за тучами, и зала погрузилась в кромешную тьму. Я ощупью отыскал ребристый остов кресла, устроился в нем и быстро впал в то пограничное состояние, которое бывает, когда сон только-только накинул на тебя свое покрывало и половина твоей души уже спит, а другая еще бодрствует.

И услышал прежний голос, звучавший, однако, уже не столь уверенно, — казалось, предок мой никак не мог решить, стоит ему продолжать рассказ или лучше оставить меня в неведении.

— Дитя мое! Помолись за меня. На тебе нет греха, а потому попроси силы темного мира избавить меня от муки являться сюда каждый год, дабы увидеть картины свершенного мною злодеяния. Достаточно я страдал! Молись, юноша, проси, добейся для меня прощения! Но только не обращайся к Богу. Он ничего не может, ни о чем не знает. В потустороннем мире властвуют неумолимые силы, не имеющие ни материальной оболочки, ни души. А я, чтобы заслужить прощение, попытаюсь помочь тебе. Я точно знаю, где-то есть особенные, духовные весы, на которых взвешивают поступки и намерения. Как отыскать истинный Грааль и отличить его от поддельного? А сколько лжехранителей делают вид, что пекутся о сохранности Грааля! По ночам эти обманщики крадут из соборных крипт мощи святых. Хранители, предавшие Грааль, прокляты и обречены служить темным силам; подобно змее, вливают они в лампады яд и подбрасывают в опустевшие раки святых сушеных нетопырей. Могущество зла неизмеримо. Не ищи Грааль в одиночку, лучше присоединись к четырем всадникам. Давно выехали они на поиски Грааля, и никто не знает, достигнут ли они цели. Там, где они побывали, люди находят розу. Ищи розу, ищи всадников, ищи Грааль вместе с ними. Ибо истинный Грааль существует. Он где-то рядом. Почему я не могу сказать тебе, где его искать? Потому что силы, покаравшие меня за содеянное преступление, лишили меня способности видеть его! Я сам во всем виноват! Нас было двенадцать в замке Кукуньян. Двенадцать рыцарей госпитальеров, удостоенных за храбрость и веру высокой чести оберегать Грааль. Но храбрости мало. Мало и веры. Нужна чистота. Мы не были чисты. Как случилось, что мы потеряли Грааль? Рыцари умирали один за другим, и никто не мог объяснить причину их смерти. Эпидемия или яд? Перепуганные слуги разбежались. А ведь присутствие божественного света должно было бы наполнять нас восторгом и радостью, наделить долголетием библейских старцев! Тем временем наши товарищи, один за другим, в безумии отбывали в царство мертвых, ибо перед смертью утрачивали разум и впадали в буйство. Наконец нас осталось всего двое, я и Антуан де Кассаньявер. Тогда я сел на коня и сказал своему товарищу: «Перед смертью я хочу провести ночь с Беренгерой де Брамвак. Я поскачу напрямик, через горы. Жди меня, я вернусь через три дня». И он ответил мне: «Не теряй времени».

Смеркалось, когда я спустился по склону утеса, на котором высился замок. Обернувшись, в сгустившихся сумерках я разглядел своего товарища с Граалем в руках; завернув Грааль в чистую тряпицу, он спрятал его у самого сердца, вошел в замок и задвинул за собой засов. Я не сдержал обещания и не вернулся через три дня. Горе тому, кто состоит в плотской связи с женщиной! Чтобы избавиться от власти, которую забрала надо мной та женщина, я совершил преступление. И навеки стал пленником этого замка. Призрак женщины невидимыми цепями приковал меня к здешним местам. А когда я наконец вернулся в Кукуньян, было уже поздно! Антуан де Кассаньявер сошел с ума. Но его могилы нет рядом с могилами десяти наших товарищей. Он ускакал на коне, увозя с собой Грааль, и никто не знал, куда он направился. Напрасно я скакал по всем дорогам, расспрашивал каждого встречного и поперечного: никто не видел проезжавшего мимо безумного рыцаря. Вскоре настал мой черед покинуть этот мир. И с тех пор я плутаю по темным тропам потустороннего царства, надеясь, что однажды они выведут меня из замка Брамвак и я перестану быть свидетелем собственного преступления. Но, увы, куда бы ни направлялась моя тень, она всегда возвращается в Брамвак…

Голос умолк — то ли потому, что предок сказал мне все, что хотел сказать, то ли по иной причине, мне неизвестной. Луна, вновь выглянувшая из-за туч, побледнела и расплылась на голубеющем утреннем небе.

Я встал. Мир захлестнула волна тишины. Я бесшумно добрался до лестничной площадки и осторожно заглянул вниз. Волки сидели на прежнем месте, и глаза их, красные, словно догорающие угли, хищно сверкали. Внезапно один из них испустил леденящий кровь вой, показавшийся мне поистине бесконечным, и в эту минуту передо мной, подобно молнии на грозовом небе, промелькнуло видение — словно некая пелена, разорвавшись, позволила мне на миг узреть случившееся в иное время.

По лестнице сбегал человек в плаще рыцаря-госпитальера; лицо его, искаженное яростью, показалось мне знакомым, но из-за раздвоенной бороды, скрывавшей значительную его часть, с уверенностью сказать я бы не смог. За собой госпитальер волок, крепко держа за руку, безжизненное тело женщины в запятнанной кровью длинной белой рубашке. Была ли несчастная уже мертва или только ранена, я не разглядел, но, судя по решительному виду рыцаря, он намеревался отдать тело на растерзание волкам — но не тем, которых видел я, а другим, призрачным хищникам, сидевшим на призрачном снегу посреди призрачных холодных деревьев, волкам из прошлого, давным-давно умершим хищникам…

Видение исчезло — словно упал занавес в театре. Живые волки, по-прежнему восседавшие на хвостах у подножия лестницы, вторили зверю, подавшему голос первым, и вскоре до жути тоскливое пение наполнило предрассветный воздух. Волки не пытались забраться по лестнице, они сидели неподвижно, и в их песне звучало подлинное отчаяние.

Возможно, я невольно стал свидетелем страшной драмы, разыгравшейся некогда в жилище моих предков. Задумавшись, я утратил чувство времени, а когда пришел в себя, обнаружил, что на улице совсем рассвело, от волков возле лестницы не осталось и следа, а из сада доносится тревожный голос Торнебю. Мой спутник, обеспокоенный моим отсутствием, громко звал меня. Я откликнулся и медленно пошел вниз, пытаясь понять, приснились ли мне события сегодняшней ночи, или же все, что со мной случилось, произошло наяву. А если это был не сон, то кто тогда говорил со мной и куда делись госпитальер с раздвоенной бородой и женщина в окровавленной рубашке?