Античная литература и Петрарка
Античная литература и Петрарка
Петрарка развернул активную деятельность: разыскивал статуи, собирал римские медали, пытался восстановить старинную типографию Рима и т.д. Но большую часть своей энергии Петрарка направил на поиски и комментирование произведений «античных классиков».
Сохранился список якобы принадлежащих ему книг, составленный им самим в 1336 году на последней странице латинского кодекса, хранящегося сейчас в Национальной библиотеке Парижа. Располагал ли Петрарка, кроме этих имен, оригиналами их произведений, неизвестно. Список содержит следующие имена: Гораций, Овидий, Катулл, Пропорций, Тибулл, Персий, Ювенал, Клавдиан, Плавт, Теренций, Тит Ливий, Саллюстий, Светоний, Флор, Евтропий, Джустин, Орозий, Валерий Максим, Квинтилиан, Варрон, Плиний, Апулей, Авл Гелий, Макробий, Витрувий, Марциан Капелла, Помпоний Мела, Кассиодор, Боэций. Кроме того, на этой странице перечислены имена и многих отцов церкви.
Петрарка пополнял свои архивы «в течение всей своей жизни с помощью друзей и своих многочисленных иностранных корреспондентов, которые разыскивали и переписывали для него забытые и полузабытые рукописи» ([331, стр. 87).
Петрарка постоянно занимался копированием не только своих рукописей, но и чужих. С увеличением своих доходов, он организовал целую мастерскую (фирму), в которой работали секретари и переписчики, о чем он сам неоднократно упоминал в письмах. О его страстном увлечении — собирать древние книги — знали все. Почти в каждом письме к друзьям он напоминает об этом: «Если я тебе дорог, сделай так: найди образованных и достойных доверия людей, пусть перетрясут всю Тоскану, перероют шкафы ученых как духовных, так и светских». Он щедро оплачивает находки, и они стекаются к нему со всех сторон.
Специалисты по биографии Петрарки с восторгом пишут: «В сущности, это был первый из тех славных, богатых открытиями походов, которые предпримут гуманисты последующих поколений, отправляясь, подобно Колумбам, в странствия не для завоевания островов и континентов, а на поиски изгрызанных крысами пергаментов» ([28], стр. 63).
«Им самим было сделано несколько важных находок. Так, в 1333 году он обнаружил в Льеже две дотоле никому неизвестные речи Цицерона. Одной из них была речь «В защиту поэта Архия», оказавшая большое влияние на гуманистическое понимание общественной и воспитательной роли литературы.
Потом, в 1334 году, Петрарка отыскал в Вероне письма Цицерона к Аттику, к Квинту и к Бруту. Это тоже было важным открытием… Петрарка не без основания считал, что именно он возродил в Европе интерес к философии и публицистическим сочинениям великого римского оратора. По–видимому, Петрарка был также первым, кто по прошествии многих столетий по–настоящему оценил лирику Катулла, списки стихотворений которого еще в конце XIII века были вывезены из Фландрии (? — Авт.) некоим веронским писцом по имени Франческо» ([33], стр. 87—88).
Петрарка писал: «Как только увижу монастырь, сразу же сворачиваю туда в надежде найти что–нибудь из произведений Цицерона». Впоследствии Петрарка найдет много произведений Цицерона. Как было уже отмечено, в Льеже он обнаружил две речи, которые быстро распространил среди литераторов своей эпохи. По его заявлению, он сам переписал их с монастырской рукописи. «Ты будешь смеяться, если я скажу тебе, что в Льеже мне с большим трудом удалось найти чернила, да и те были похожи, скорее, на шафран». Примерно к этому же времени относится и странная история поисков, затерянного сочинения Цицерона «О славе». О существовании этой рукописи было известно из приписываемого Цицерону письма к Аттику Петрарка заявил, что он будто бы обнаружил эту рукопись, но дал ее на время своему старому учителю Конвеневоле, который ее «потерял».
Письма Цицерона Петрарка якобы обнаружил в библиотеке капитула в Вероне, причем до Петрарки никто не знал о существовании этих произведений. Почему–то оригинала у Петрарки вскоре не оказалось, он предъявил копию, разослав ее всем заинтересованным лицам. Эта рукопись содержала письмо к Аттику, к брату Квинту, к Марку Бруту и несколько апокрифов.
Насколько Петрарка сжился с воображаемым миром античности, видно из его манеры писать письма античным мертвецам. «Франческо Петрарка приветствует Марка Туллия Цицерона. Долго разыскивал я твои письма и, наконец, нашел их там, где меньше всего ожидал. Я читал их с жадностью. Я слышал твои слова, твой плач, узнал твою переменчивость, Марк. До сих пор я знал, каким ты был учителем для других, теперь знаю, каким ты был для самого себя… …В горном краю, на правом берегу Адидже, в городе Вероне, шестнадцатого июня, года от Рождества Христова, которого ты не знал, 1345».
Несколько сочинений Цицерона Петрарка получил от юриста Лапо ди Кастильонкьо, страстного коллекционера и собирателя античных авторов. От того же Лапо ди Кастильонкьо восторженный Петрарка получил и фрагменты из произведений Квинтилиана, в частности «О воспитании оратора». Петрарка был абсолютно уверен в подлинности этой рукописи. Рукопись была небрежной, истрепанной, в ней не хватало нескольких книг, а в тех, которые уцелели, было множество пробелов; в общем — рукопись очень походила на древнюю, а большего Петрарка и не требовал; он тотчас же написал восторженное письмо, обращаясь к духу Квинтилиана. «В горном мире, между правым склоном Апеннин и правым берегом Арно, в моем родном городе, где впервые удалось мне познакомиться с тобой, 7 декабря года от Рождества Христова, которого твой господин (т.е. Домициан) предпочитал не признавать, а преследовать, 1350». В сборнике писем Петрарки, хранимом во Флоренции, Лапо ди Кастильонкьо дописал рядом с этими словами: «Говоришь правду, ибо я дал тебе его во времена твоего римского путешествия, а до этого никто его не видел». Петрарка продолжает: «Мне хочется еще только одного: увидеть твое творение полностью, и где б ты ни был, молю тебя — не прячься больше». И вот в ответ на эти мольбы полный текст Квинтилиана был вскоре «обнаружен» Поджо Браччолини в монастыре Сан–Галлен зимою 1415—1416 гг.
«Петрарка оказался прирожденным филологом. Он первым стал изучать произведения древнеримских поэтов, сопоставляя различные списки и привлекая данные смежных исторических наук. Во второй период творчества Петрарка заложил одновременно основы и классической филологии… Именно Петрарка–филолог разрушил средневековую легенду о Вергилии — маге и волшебнике, уличил автора «Энеиды» в ряде анахронизмов, отнял у Сенеки несколько произведений, приписанных ему в средние века, и доказал апокрифичность писем Цезаря и Нерона, что в середине XIV века имело немаловажное политическое значение, ибо авторитетом этих посланий обосновывались притязания империи на Австрию» ([33], стр. 88—89).
Таким образом, мы видим, что уже во времена Петрарки «античные» подделки были широко распространены.
Обращение Петрарки к античности являлось следствием идеологического конфликта поэта с окружающей его средой, и он создает себе легендарный мир древности, резко противопоставляя «античную цивилизованность» феодальному «варварству». В письме к Титу Ливию (опять письмо в прошлое) он патетически восклицает: «О, зачем не дано мне судьбою жить в твое время…
Пока читаю тебя, мне кажется, будто я нахожусь рядом с Корнелием, Сципионом Африканским, Лелием, Фабием Максимом, Метеллом, Брутом, Децием, Катоном, Регулом, Торкватом… В сладостных мечтах я мыслю себя живущим среди этих великих людей, а не среди воров и бандитов, которые на самом деле меня окружают… С наибольшим рвением предавался я, среди многого другого, изучению древности, ибо время, в которое я жил, было мне всегда так не по душе, что, если бы не препятствовала тому моя привязанность к любимым мною, я всегда желал бы быть рожденным в любой другой век и, чтобы забыть этот, постоянно старался жить душою в иных веках».
Петрарка написал серию биографий «О знаменитых людях», почти все герои которой — деятели республиканского Рима. В частности, в этом труде содержатся биографии Юния Брута, Горация Коклеса, Камилла, Маилия Торквата, Фабриция, Фабия Максима, Катона Старшего, Сципиона Африканского. Предполагается, что источниками служили для него произведения Тита Ливия, Светония, Юстина, Флора, Цезаря. Но насколько это обосновано? В действительности мы не знаем, какими источниками пользовался Петрарка, да и пользовался ли. Ведь он писал романы. «В моем сочинении содержится только то, что имеет отношение к добродетелям или порокам, ибо, если я не ошибаюсь, истинная задача историка состоит в том, чтобы показать, чему читатели должны следовать или чего им надобно избегать». Не его вина, что потом сочинения эти стали рассматриваться как бесспорные исторические первоисточники.
Петрарка утверждал, что подражать античным классикам надо так, чтобы «новое произведение напоминало архетип, но не было ему тождественно».
Петрарка был искренним учителем Поджо Браччолини, а последний был его искренним учеником.
Петрарка назвал много «древних» имен, его последователям осталось только найти их произведения.
Следует обратить особое внимание на деятельность Петрарки вокруг собственного эпистолярного наследия. Он оставил три сборника писем, которые были им самим отредактированы, причем многие письма уничтожены как нежелательные свидетели. В своей латинской корреспонденции он затушевывал действительность, вводил древние прозвища и имена — Сократ, Лелий, Олимпий, Симонид и т.д. — и латинизировал свои письма так, что они приобретали яркий характер древности, как ее понимали в то время. Даже рассказывая о событиях современности, он маскировал их под античными одеждами. Эти письма расходились по всей Европе, в Лондон, Париж, Прагу, не говоря об Италии, и создавали тот античный колорит, который вскоре воспитал Поджо Браччолини.