Особенности Апокалипсиса

Особенности Апокалипсиса

Первая поражающая особенность Апокалипсиса состоит в его идеологическом своеобразии и явной непохожести на остальные книги Нового завета.

«Можно сказать без преувеличения, что ни одно писание Библии, ни даже псалмы, исполненные проклятий, или книги Иисуса Навина и Судей с их рассказами о разных жестокостях не содержат в себе столько чуждого учению Иисуса, сколько некоторые вещи, встречающиеся в этой странной книге. Образ Христа, воспроизведенный в ней, безжалостный, разрушительный, мстительный, гораздо более соответствует изображению Нерона или сатаны» ([51], стр. 137). «Эта выступающая в облаках страшная фигура «сына человеческого», который говорит там: «Я — альфа и омега», как Ягве у Исайи говорит себе: «я первый и я последний» (Исайя, XLVIII, 13); «глаза его и волосы белы, как белая шерсть, как снег; и очи его — как пламень огненный; и ноги его подобны халколивану, как раскаленные в печи, и голос его — как шум вод многих. Он держал в деснице своей семь звезд; и из уст его выходил обоюдоострый меч; и лицо его — как солнце, сияющее в силе своей» (Ап. 1, 13 и след.) и о нем сказано, что ему надлежит «пасти все народы жезлом железным» (Ап. XII, 5)! Или пусть вспомнят о всаднике на белом коне, на голове которого много диадем, облечен в одежду, обагренную кровью, и имя ему «слово божие он топчет точило вина ярости и гнева бога вседержителя…» (Ап. XIX, 15). Какое отношение к «простому» Иисусу евангелий имеют все эти различные фигуры?» ([36], стр. 191).

Несоответствие «апокалиптического» Христа с «евангельским» вызывало (и продолжает вызывать) бурные споры в среде ортодоксальных теологов и историков (см. об этом, напр.,[36], стр. 124). Эти споры, не приведя ни к какому решению, лишь вскрыли всю противоречивость ортодоксально–традиционной точки зрения на Христа. Немудрено, что в такой ситуации многие (в том числе, например, Древс) пришли к заключению о полной неисторичности личности Христа. (Мы, кстати сказать, считаем это заключение слишком поспешным и вызванным отчаянием перед скопищем противоречий, в которых сторонники неисторичности Христа просто отказываются разбираться).

Идеологическое своеобразие Апокалипсиса остро ставит вопрос об его авторе.

Церковная традиция приписывает авторство Апокалипсиса апостолу Иоанну. Однако по сообщению Евсевия уже в III веке александрийский епископ Дионисий писал: «… что это писание принадлежит Иоанну, не спорю. Согласен допустить, что оно есть произведение какого–то святого и богодухновенного мужа; но не легко допустить, что этот муж именно апостол, сын Зеведея, брат Иакова, тот самый, которому принадлежит евангелие, написанное «От Иоанна», и соборное послание. Из духа того в другого, из образа речи и из так называемого хода мыслей я заключаю, что писатель их не один и тот же» (см.[56], стр. 117).

Современные ученые единодушно поддерживают в этом вопросе Дионисия (сейчас мы не интересуемся, существовал ли такой епископ на самом деле или Евсевий его выдумал). Так, например, известный историк религии Мартин писал: «Как странно, что мы могли находить возможным, чтобы человек, лично помогавший служению Иисуса, мог написать или издать книгу, описывающую свирепые битвы мессии, в которых он вступает в бой с мечом, в кровавой одежде, с всепожирающим пламенем и с воинственным жезлом, как с эмблемами, предводительствует воинственным шествием и проливает потоки крови, изображая ужасы гнева божия, и… ни разу не упомянуть о жизни самого Христа, не привести ни единого его слова, ни единой черты его образа и ни разу не оглянуться на склоны холмов Галилейских, на дворы Иерусалимские или на дорогу в Вифанию» (см.[51], стр. 137). Сендерленд замечает: «В одном пункте… почти все сходятся, а именно, что если апостол Иоанн написал четвертое евангелие, то он не мог написать и Откровение: оба писания не могли быть написаны одним и тем же автором» ([51], стр. 135).

Вместе с тем, на вопрос, кто же, если не апостол Иоанн был автором Апокалипсиса, у историков никакого ответа нет: «…вопрос о том, кто написал Апокалипсис, в настоящее время не может считаться решенным» ([56], стр. 117).

По существу у историков нет даже единства в вопросе о времени написания Апокалипсиса. Имеются две большие школы, объединенные лишь стремлением как можно сильнее оторвать Апокалипсис от остальных книг Нового Завета. Еще в 1886 г. немецкие ученые Гарнак и Фишер предположили, что Апокалипсис был написан после всех книг Нового Завета, а именно, не ранее 136 г. н.э. Однако, эта точка зрения встретилась с непреодолимыми затруднениями и к настоящему времени большинство ученых склоняется к мнению основателя Тюбингенской школы критики Библии профессора теологии Баура, который еще лет за сорок до Гарнака и Фишера предположил, что Апокалипсис является самым ранним сочинением Нового Завета. ([111], стр. 127, [94], стр. 145 и [109], стр. 126).

Считается, что точка зрения Баура находит свое подтверждение в стихе Апокалипсиса: «и семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел…» (Ап. XVII, 10). На этом (и по существу только на этом!) основании Апокалипсис датируется 68 г. н.э., когда у власти якобы находился шестой римский император Гальба. Очевидная шаткость этой аргументации в комментариях не нуждается. Как пишет Сендерленд: «… если мы повнимательнее отнесемся к этому вопросу, то мы увидим, что признание этого времени или даже какого бы то ни было другого времени написания Откровения сопряжено с серьезными затруднениями…» ([51], стр. 135).

Своеобразие Апокалипсиса привело также к тому, что многие богословы сомневались в правомерности включения Апокалипсиса в канон. В частности, «Лютер не признавал его «ни апостольским, ни пророческим», и объявил, что «он не видит основания, по которому мог бы верить в его происхождение от св. духа». Цвингли также не считал его «библейским писанием», т.е. не причислял его к каноническим» ([51], стр. 135).

О причинах почему все же Апокалипсис был включен в канон у историков, по–видимому, нет даже гипотезы. Они лишь сообщают, что «Откровение было только одним из великого множества апокалиптических писаний… Один еврейский апокалипсис, во многих отношениях сходный с новозаветным, тоже попал в Ветхий Завет; это книга Даниила, написанная приблизительно в 170 г. по Р.Х. Все же остальные писания этого рода не были допущены в Библию» ([51], стр. 136—137).

Кстати, любопытно, что первоначально датой, написания пророчества Даниила, считался вовсе не 170 г. или 195 г. до н.э., как сейчас принято, а приблизительно 600 г., т.е. около традиционного времени пророчеств Иеремии и Иезекиила, поскольку все эти пророчества составляют единую группу. Но, в рамках традиционной хронологии Апокалипсис уж никак нельзя было приблизить к 600 г. до н.э., и потому библеисты предпочли оторвать Даниила от других ветхозаветных пророков, чтобы приблизить его к Апокалипсису (хотя и не очень понятно, чем в такой ситуации 250 лет лучше 650–ти).

А не обстоит ли дело как раз наоборот, и не написан ли Апокалипсис (вместе с книгой Даниила) одновременно с книгами ветхозаветных пророков? Если это так, то становится ясным «неевангельский» и «ветхозаветный» характер образа Христа в Апокалипсисе.

Конечно, тогда возникает вопрос, как, вообще. Христос попал в книгу, написанную около 600 г. до н.э. Но это уже вопрос, насколько правильно ветхозаветные пророки отнесены в седьмой век до нашей эры…