Местоположение Рима

Местоположение Рима

Традиционные историки вынуждены искать объяснения, почему императоры Империи III не жили в Риме. Например, они пишут, что Максимиан выбрал столицу в Медиолане потому, что «отсюда было удобнее, чем из Рима, контролировать положение дел в Западной империи» ([25], стр. 415). Почему же спрашивается, пятьсот лет из Рима было «удобно» контролировать государство, а потом вдруг стало неудобно? Тут (как и в многих других местах) у историков явно не сходятся концы с концами.

Однако, в одном отношении авторы учебника [25] вполне правы: из Рима действительно неудобно управлять обширной империей! Этот город расположен вдалеке от моря, на малосудоходной реке и вдали от оживленных торговых трасс. Все экономико–географические и военно–стратегические соображения громко вопиют, что столь неудобно расположенный город никак не мог сделаться ни экономическим, ни военно–стратегическим, а потому и ни политическим, центром. II, на самом деле, многочисленные попытки церковных и светских властителей (начиная с Отгона) «возродить былую славу Рима» и сделать его столицей мало—мальски обширного государства терпели в Средние века крах, настолько плохо он расположен. Только в XIX веке в связи с развитием транспорта (железных дорог) он смог сделаться столицей Италии и удержаться в этом амплуа.

Неудачное географическое положение Рима давно обращало на себя внимание ученых. Вот, например, что писал Моммзен:

«… стоит внимательного рассмотрения вопрос, каким путем Рим так рано достиг в Лациуме выдающегося политического значения, между тем как, судя по его географическому положению, следовало бы скорее — ожидать противного. Местность, в которой находится Рим, и менее здорова и менее плодородна, чем местность большинства древних латинских городов. В ближайших окрестностях Рима плохо растут виноград и смоковница, и в них мало обильных источников, так как ни превосходный в других отношениях родник Камен, находившийся перед Кайенскими воротами, ни тот капитолийский источник, который был впоследствии открыт в Туллиануме, не отличались изобилием воды. К этому присоединяются частые разливы реки, у которой русло недостаточно покато, так что она не успевает изливать в море массы воды, стремительно ниспадающие с гор в дождливую пору, и потому затопляет и обращает в болота лежащие между холмами долины и низменности. Для поселенцев такая местность не имеет ничего привлекательного; еще в древние времена высказывалось мнение, что первые переселенцы не могли выбрать в столь благодатном краю такую нездоровую и неплодородную местность и что только необходимость или какая–нибудь другая особая причина, должны были побудить их к основанию там города. Уже легенда сознавала странность такого предприятия: сказание об основании Рима альбанскими выходцами под предводительством альбанских княжеских сыновей Ромула и Рема есть не что иное, как наивная попытка со стороны древней квазиистории объяснить странное возникновение города в столь неудобном месте и вместе с тем связать происхождение Рима с общей метрополией Лациума» (см. [29], стр. 45).

Удивительно, что указав на эту странность, Моммзен отказывается ее комментировать и заявляет, что он лучше будет говорить о дальнейшем развитии Рима, чем о странностях его возникновения. Правда, далее, он говорит, нечаянно угадывая правильный ответ на свой вопрос: «… В этом смысле Рим, действительно, мог быть тем, за что его выдают народные сказания, — скорее искусственно созданным, чем возникшим сам собою городом и скорее самым новым, чем самым старым из латинских городов… О том, чем было вызвано основание Рима — решением ли латинской федерации (? — Авт)., гениальной ли прозорливостью всеми забытого основателя города (?? — Авт.), или естественным развитием торговых сношений (??? — это среди болот? — Авт.), — мы не в состоянии высказать даже простой догадки» (см. [29], стр. 47).

Мы видим, таким образом, что физико–географические условия местоположения Рима только подкрепляют мнение, что он был заложен как сторожевое укрепление вдали от центров империи. Его же быстрый рост и неожиданная слава (давшая ему титул «Вечного города») определялась, как мы покажем в § 5, гл. 10, не политико–эономическими, а чисто религиозными причинами.