XXI. Красные маски

XXI. Красные маски

Яркое парадное освещение новой синагоги было потушено, тёмный её фасад сливался с листвой громадных деревьев, окружавших здание. На близлежащих улицах становилось тихо и безлюдно. Запоздалые гуляющие спускались поближе к морю, на бульвары, ещё ярко освещённые и оживлённые, где гремела музыка в многочисленных общественных танцевальных садах и кафешантанах. В центре же города электрическое освещение, казалось, бледнело от тёмных домов, в которых погасли последние светящиеся окошки.

Потухли огни и свечи в новой синагоге. Близилась полночь… Старый сторож, внимательно обойдя в последний раз хоры, залы и коридоры, быстро проскользнул в маленькую боковую калитку и, тщательно затворив её большим ключом, поспешно удалился, предварительно сплюнув через левое плечо.

По жидовскому суеверию, в синагоге, после двенадцати часов ночи, собирались мертвецы для обсуждения своих загробных дел. А так как дни этих собраний достоверно известны только самым ученым «цадикам», а почтенный привратник Еремия Гузик учёностью не отличался, то он и предохранил себя, на всякий случай, излюбленным жидовским специфическим средством.

Быстро замолкли шаги старика, жившего неподалёку, в одном из многочисленных домов еврейской общины, предназначенных под квартиры различных «должностных» лиц, — от официального раввина и до сторожа синагоги включительно.

Минут десять на улице царила глубокая тишина, прерываемая только шелестом ночного ветра, тихо шевелящего сонную листву деревьев.

Новая синагога, казалось, спала мёртвым сном, неподвижная и мрачная под тёмно-синим сводом южного неба, на котором ярко горели, сверкали и переливались разноцветными огнями алмазные звёзды южного полушария.

Вблизи синагоги раздались шаги, и из густой тени листвы вынырнула на освещённую мостовую мужская фигура в чёрном плаще и широкополой шляпе. Подняв голову к небу, она замерла на мгновение.

Снова раздались шаги, и тёмная фигура скользнула и исчезла среди деревьев, скрывавших вновь подходящего.

Зато маленькая бронзовая калитка синагоги, так заботливо запертая старым привратником Еремией Гузиком, беззвучно повернулась на тщательно смазанных петлях, пропуская вглубь здания подходившие одну за другой тёмные фигуры.

Минут пятнадцать оставалась калитка полуоткрытой. Постепенно переступили через порог её семь фигур, и за последней так же тихо и бесшумно закрылась маленькая калитка, как раз в ту минуту, как на колокольне соседней христианской церкви часы медленно пробили двенадцать ударов.

За калиткой начиналась узкая и крутая лестница, ни малейшего следа которой не видали богато одетые посетители новой синагоги, несколько часов назад проходившие по этому широкому ярко освещенному коридору, ведущему на хоры. Когда узкая калитка закрылась за последним вошедшим, в руках первого вспыхнул ручной электрический фонарь, свет которого сосредоточился на железной лестнице, оставляя в тени как лица присутствующих, так и стены коридора. Не обмениваясь ни единым словом, пришедшие поочерёдно ставили ногу на железные ступени, медленно и осторожно подвигаясь вниз, в неведомую глубь. Тёмная фигура с фонарём в руках оставалась последней.

Узкая и круглая железная лестница казалась бесконечной…

Лишь на шестисотой ступени снизу показался свет, постепенно увеличивающийся по мере приближения к нему… ещё шестьдесят шесть ступеней, и тёмные фигуры выстроились в ряд на дне гранитного колодца, перед такой же гладко-полированной стеной, на которой отчетливо был выгравирован египетский сфинкс — лежащая фигура львицы с головой женщины и крыльями орла. Над головой этой женщины сияла большая шестиконечная звезда, освещенная изнутри.

Спустившаяся последняя тёмная фигура закрыла свой фонарь и произнесла тихим, глухим голосом:

— Мы у двери тайны… Посвящённые, докажите ваше право присутствовать здесь в этот таинственный час.

Тёмные фигуры откинули плащи и приподняли широкополые шляпы, закрывавшие их лица… На каждом надета была небольшая красная маска, какие продаются в каждой парикмахерской или костюмерной лавке. Только на первом заговорившем маска была черная, бархатная, скрывавшая не только верхнюю часть лица, но и рот и подбородок.

Вероятно, эта маска имела какое-либо особенное значение, так как шесть красных масок почтительно подняли сложенные руки ко лбу и затем низко склонили головы в сторону первого заговорившего.

Затем одна за другой маски стали подходить к сфинксу, прикасаясь так же поочередно к одному из длинных перьев его могучих крыльев. И, после каждого прикосновения, перо, до которого дотронулась рука замаскированного, внезапно загоралось, освещаемое изнутри каким-то таинственным механизмом… Через две минуты шесть разноцветных огней бросали яркие отблески на тёмные фигуры стоявших перед сфинксом.

Последним подошел к стене человек в чёрной маске. Сильно стукнул он рукой по золочёной короне, надетой на голову крылатой женщины, поверх полосатого, падающего на плечи, платка.

Как бы в ответ на этот стук, раздался где-то вдали слабый звон серебряного колокольчика и рядом с внезапно потухшей фигурой крылатого сфинкса шевельнулась, скользя по невидимым рельсам, гигантская гранитная глыба и слегка отодвинулась, открывая узкую и низкую щель, в которую не без труда протиснулись все тёмные фигуры. Последней снова прошла чёрная маска, вслед за которой гранитная глыба возвратилась на прежнее место.

Глубокая тишина снова окружила вошедших в невидимое пространство. Чёрная маска вторично открыла свой фонарь и снова началось молчаливое шествие, но уже не по лестнице, а по узкому коридору, капризно поворачивавшемуся в разные стороны.

Минут через двадцать перед глазами подземных путников выросла железная дверь, украшенная литыми символическими фигурами, между которыми центральное место занимал громадный вертящийся ключ в круге, составленном из двух змей, кусающих себя за хвосты. Между этими змеями и ключом помещались четыре древнееврейские буквы.

Вся эта фигура горела разноцветным огнём, вроде того, как горят в темноте натёртые фосфором предметы, от светящихся знаков исходил полупрозрачный дым. Но только каждый знак светился разноцветным огнем, составляя вместе семь цветов радуги.

Еще раз возвысила голос черная маска:

— Посвящённые, докажите ваше право переступить через роковой порог, за которым смерть ждёт не только изменника, но и простого любопытного…

Снова красные маски по очереди приблизились к металлической двери, посреди которой, немного ниже ключа, на высоте человеческого роста, была вделана круглая белая пластинка. Наклонясь над этой пластинкой, как над телефонным аппаратом, каждая маска произнесла несколько непонятных слов, на которые поочерёдно отвечал отрывистый короткий звонок того же серебряного колокольчика, но уже значительно ближе.

В заключение, чёрная маска, в свою очередь, произнесла что-то, чего не мог расслышать никто из присутствующих.

Но как бы повинуясь этим таинственным словам, железная дверь широко распахнулась, открывая вход в обширное полутёмное помещение, разделённое жёлтой атласной занавесью на две неравные части.