XI. Игрушечная змея

XI. Игрушечная змея

Радостная и веселая, графиня Розен впервые посетила своего жениха. Три дня тому назад на маленькой вилле Гермины впервые пило за здоровье будущих супругов избранное общество ближайших друзей лорда Дженнера и родных его покойной жены, которые с распростёртыми объятиями приняли в свою семью прелестную иностранку.

Полное, захватывающее дух счастье отразилось на всём существе Гермины, сделав её ещё добрее, отзывчивее к нужде и страданиям других и… набожнее. Полное счастье наполняло душу бедняжки трогательным умилением. Любовь привлекала её к Богу, заставляя чуть не ежедневно бегать по церквам, чтобы поблагодарить Создателя.

Но она скрывала эти посещения от своего жениха. Почему? — и сама не знала.

Сегодня она впервые, по праву невесты, входила в дом своего возлюбленного.

Лорд Дженнер встретил свою гостью у самых ворот и повел её к своим владениям. По правде сказать, владения эти были довольно скромны, так как приехавший в колонию на короткое время англичанин своим домом не обзаводился, а занимал покуда один из небольших павильонов, принадлежащих международной гостинице и расположенных в парке, окружающем главное здание отеля.

Павильоны удовлетворяли самым строгим требованиям комфорта. Разбросанные довольно далеко один от другого в прекрасно содержимом большом парке прелестные домики прихотливой и разнообразной архитектуры состояли из 4-х, 6-ти, 8-ми комнат каждый. Лорд Дженнер занимал один из самых больших павильонов, в котором было два этажа и девять комнат, не считая кухни и людских. В нижнем этаже помещалась его приемная, кабинет и лаборатория, в которой он занимался со своим приятелем-химиком какими-то научными изысканиями. Тут же находилась и столовая, и спальня Лео. Верхний этаж, вернее, мезонин, занимал таинственный ребёнок с мулаткой-кормилицей и тремя специально приставленными слугами.

Когда настало время завтрака, и Лео посадил Гермину на хозяйское место за изящно сервированным столом, накрытым на три прибора, чёрный слуга доложил о приходе профессора Гершуни. Лорд Дженнер попросил её заняться приготовлением кофе, пока он с профессором пройдут в лабораторию — посмотреть, удался ли один интересный опыт, начатый вчера вечером.

Оставшись одна, молодая женщина заварила душистый напиток в серебряном кофейнике, затем приготовила чашки, сливки и всё нужное на маленьком столике, и, наконец, вышла в сад, чтобы нарвать букет цветов, так как отсутствие мужчин затянулось, и ей становилось скучно.

Прогуливаясь среди цветов и срывая то тут, то там пышно распустившиеся розы или гигантские, пахнущих ванилью, махровые гвоздики, Гермина услышала голоса, доносящиеся к ней из-за большой стеклянной двери, выходящей на невысокую террасу, соединяющуюся с цветником узкой деревянной лестницей. Совершенно бессознательно молодая женщина приблизилась к этой лестнице.

Дверь на террасу была полуоткрыта, занавеси подняты. Мужчины говорили, очевидно, о каком-то химическом опыте. Видеть Гермина не могла, стоя в саду. Но голоса она слышала совершенно ясно.

— Так ты отвечаешь за успех? — повторил Лео с оттенком недоверия.

Профессор химии ответил со спокойной уверенностью:

— Я никогда не ошибался. А в данном случае ошибка была бы не только нежелательна, но и опасна. Поэтому я был вдвойне осторожен. Всё предвидено, взвешено и испробовано…

— А разве… ты сделал опыт? — снова раздался голос лорда Дженнера.

— Ну, конечно же, сделал, — спокойно отрезал холодный голос учёного химика. — Рисковать подобными делами без опыта было бы слишком неосторожно.

— Кто же послужил для опыта? — спросил Лео. В невидимой лаборатории раздался злой смех.

— На этот раз для опыта послужила простая собака… Ты знаешь, что объект не имеет значения… Опыт прошел блистательно.

Голоса удалились. Слов уже нельзя было понять. Очевидно, разговаривающие ушли вглубь комнаты.

Гермина, поставив букет в принесённую слугой вазу с водой, ещё раз подогрев кофейник и переставив заботливо перемытые чашки, вторично соскучилась, и решила пойти на поиски мужчин и вытащить их из «противной лаборатории».

Она снова вошла в сад и, пройдя через цветник, направилась прямо к двери, из которой только что слышала голоса Лео и его приятеля. Эта выходившая на террасу дверь была не заперта, так что Гермина вошла в лабораторию.

— Вот и я пришла к вам, господа… — весело начала она и не договорила, поняв, что обширная комната пуста. Очевидно, профессор уже удалился. Любезный же хозяин пошёл, вероятно, проводить своего гостя.

Гермина с любопытством разглядывала длинную узкую комнату, превращённую в лабораторию благодаря большой переносной печи, заставленной какими-то странного вида медными, стеклянными и фарфоровыми сосудами. Сосуды эти были связаны между собой длинными стеклянными или гуттаперчевыми трубками, оканчивающимися широкой воронкой или узким змееобразным горлышком. На длинных полках, прибитых к противоположной очагу стене, стояло и лежало множество банок, пузырьков и склянок с притёртыми пробками, стеклянных ящиков и коробочек, фарфоровых и металлических ступок, тёрок и ещё неведомо каких предметов.

«Точно в аптеке», — улыбаясь, подумала молодая женщина, разглядывая все эти банки, склянки и бутылки, наполненные жидкостью, порошками, кусками каких-то разноцветных веществ, — ярко-цветных, белых, как сахар, или совершенно бесцветных.

На противоположной стене висели большие стеклянные ящики, в которых к пробковому мягкому дну приколоты были длинными тонкими булавками целые коллекции различных насекомых. При этом, однако, вместо прелестных пестрых бабочек, являющихся обыкновенным украшением подобных коллекций, здесь находились почти исключительно отвратительные пауки, жуки и даже черви.

Рядом, на большом столе, стоял большой аквариум, в котором плавали какие-то странные рыбы, отделённые стеклянной перегородкой от закрытого решетчатой крышкой террариума, где копошились ящерицы самых разнообразных цветов и очертаний. Немного дальше на особом столе помещался третий ящик — жестяной, с довольно толстыми стенками. В его железной крышке проделаны были дырочки для пропуска воздуха, а в передней стенке вставлен был небольшой кусок толстого корабельного стекла, за которым Гермина увидала бесформенный ком свернувшихся гладких и пёстрых тел. Когда же она подошла ближе, из этой бесформенной кучи поднялась отвратительная плоская голова с широко вздувшейся шеей. Маленькие зелёные глазки злобно сверкнули, а из широко раскрывшейся пасти высунулось тонкое, раздвоенное на конце жало.

Гермина отшатнулась, позабыв о толстом стекле, отделяющем опасное пресмыкающееся.

«Охота же Лео держать у себя такую мерзость!» — подумала она с гримасой отвращения и уже повернулась, собираясь уходить, как вдруг взгляд её остановился на довольно большом столе, стоявшем возле самой двери на террасу. Входя, она не обратила на него внимания. Теперь же она с ужасом увидела на нём змею… Эта довольно большая, аршина в полтора, змея, хвост которой как бы придерживал отдельные листы какой-то рукописи, лежала растянувшись и казалась совершенно неподвижной. Но она, очевидно, не спала, так как её маленькие глазки глядели прямо в лицо перепуганной Гермине. И эти зелёные глазки светились такой злобой, как будто бы пресмыкающееся собиралось кинуться на застывшую в ужасе молодую женщину.

Полная невозможность выйти через балконную дверь, пройдя всего на длину руки от караулившей её змеи, была так очевидна, что Гермина не понимала, как она могла войти в комнату, не возбудив внимания и злобы чудовища, блестящие глазки которого, казалось, следили за каждым её движением.

Конечно, живя на Мартинике, Гермина много слышала о змеях, которыми так богато большинство тропических стран. Но до сих пор ей не приходилось видеть вблизи ни одной из них, если не считать чучела, отданного чёрным чародеем Гершуни. Стоя посреди комнаты, бедняжка оглядывалась, отыскивая какой-либо выход и не находя двери, скрытой за большим очагом. А между тем ей казалось, что змея пошевелилась, очевидно, собираясь на неё наброситься.

В ужасе Гермина заметалась по комнате:

— Лео… Лео… змея… Лео, спаси! Змея! Змея! — кричала она, но сдавленный страхом голос был едва слышен, а страх всё возрастал.

Дверь за спиной беспомощно мечущейся молодой женщины отворилась, пропуская лорда Дженнера, который на пороге остановился, поражённый удивлением.

— Ты здесь? Зачем? Что случилось?

Гермина снова вскрикнула, но на этот раз уже от радости, и, вся дрожа, кинулась на грудь возлюбленного. Она едва стояла, смертельно бледная и с трудом сдерживая рыдания.

— Ах, Лео… Сюда забралась змея.

— Змея? Где? — с недоумением спросил Лео. — Неужели ты раскрыла железный ящик? — с оттенком беспокойства добавил он, внимательно осматривая пол комнаты, в которой, за отсутствием занавесок, портьер и ковров, спрятаться пресмыкающемуся было нелегко.

— О, нет, Лео, — ответила Гермина дрожащим голосом, — Змея, вероятно, заползла из сада. Вот она лежит на столе… Неужели ты её не видишь? Вон там, на бумагах, — дрожа от страха, прошептала молодая женщина, указывая рукой на пресмыкающееся, всё так же неподвижно лежащее на столе и следившее своими маленькими злыми глазками за группой в глубине комнаты.

Громкий смех ответил на испуганный шёпот Гермины. Лорд Дженнер быстро усадил молодую женщину на ближайшее кресло, а сам подошёл к столу и, бесцеремонно взяв страшную змею поперёк туловища, помахал ею по воздуху, как самой обыкновенной палкой.

Гермина ахнула. Он, продолжая размахивать змеей, объяснил молодой женщине:

— Ах ты, моя милая трусиха… Можно ли пугаться такого пустяка? Ведь это самая обыкновенная механическая игрушка, которую мне прислали для забавы моего мальчика.

Гермина, убедившись в отсутствии опасности, подошла к столу, на который лорд Дженнер положил обратно механическую игрушку, и принялась внимательно рассматривать её.

— Удивительная работа, — произнесла она. — Вот знаю, что это игрушка, а все-таки кажется, что зелёные глаза змеи живые, а тело двигается…

— Это объясняется очень просто… Внутри кожи вставлена чрезвычайно тонкая и чувствительная пружина, развивающая вполне натуральную подвижность. Глаза же сделаны из стекла так же искусно, как делаются вставные глаза для людей. Этим объясняется иллюзия взгляда и движения.

Гермина робко провела рукой по телу змеи, вызывая прикосновением волнообразное движение пружины, подражающее настоящему движению змей так великолепно, что молодая женщина чуть снова не отскочила в ужасе. Смех Лео её пристыдил; она решительно подошла к столу.

— Не считай меня трусихой, Лео, — произнесла она. — Я ведь всегда боялась змей, скорпионов. Но хочешь, я сейчас суну палец в рот этой змеи?

Гермина протянула руку, чтобы исполнить своё намерение, но не успела она коснуться головы пресмыкающегося, как лорд Дженнер схватил её за руку.

Гермина в свою очередь засмеялась.

— Чего ты испугался? — произнесла она.

Лорд Дженнер с видимым усилием заставил себя засмеяться, отвечая ей отрывистыми короткими фразами:

— Почему-то мне страшно стало, когда я увидел твою ручку возле этой противной головы. В самом деле, лучше спрятать подальше эту игрушку.

Лорд Дженнер осторожно свернул гибкое тело змеи спиралью, тщательно избегая касаться головы, «чтобы не повредить тонкого механизма», как объяснил он Гермине…