III. Здравый смысл и формы заблуждений

III. Здравый смысл и формы заблуждений

1. Введение здравомыслия в систему мышления эго и есть начало упразднения эго, ведь здравый смысл и эго — антиподы. Они несовместимы в твоем сознании. Цель здравого смысла — всё прояснить и сделать очевидным. Ты в состоянии увидеть здравый смысл. И это — не игра слов, ибо здесь начинается видение, имеющее смысл. Видение есть ощущение в буквальном смысле слова. И если оно не телесное зрение, оно должно быть понято. Ибо оно очевидно, а то, что очевидно, недвусмысленно. Его возможно понять. Именно здесь расходятся здравомыслие и эго, чтобы каждому идти своим путем.

2. Существование эго целиком зависит от его уверенности в твоей неспособности постигнуть данный курс. Разделишь эту веру с эго, и здравомыслие не сможет разглядеть твоих ошибок и подготовить почву к их исправлению. Ведь здравый смысл, глядя поверх ошибок, сообщает тебе, что принимаемое тобою за реальность не было ею. Желая исправления, здравомыслие способно увидеть разницу между ошибкой и грехом. И следовательно, оно говорит тебе: всё, что ты посчитал неисправимым, можно исправить, поэтому оно — всего лишь навсего ошибка. Сопротивление эго исправлению приводит к его навязчивой вере в грех и пренебрежению к ошибкам. Всё в его поле зрения неисправимо. Так эго проклинает, а здравомыслие спасает.

3. Здравомыслие само по себе не есть спасение; оно только расчищает путь для покоя, приводит разум твой в такое состояние, когда ему возможно дать спасение. Грех есть преграда на пути к покою подобная тяжелым, запертым вратам, ключ от которых утерян. Тот, кто на них глядит, не прибегая к помощи здравомыслия, не станет и пытаться их пройти. Глазам телесным они предстают сплошным гранитом неимоверной толщи, и всякая попытка пересечь его выглядела бы чистейшим сумасбродством. Но здравомыслие легко глядит через подобную преграду, поскольку она — заблуждение. Форма ошибки не в состоянии спрятать ее пустоту от взгляда здравомыслия.

4. Лишь форма ошибки привлекает эго. Смысл ему недоступен, поэтому оно не видит, где смысл есть, а где его нет. Всё видимое телесным оком есть заблуждение, ошибка восприятия и искаженный фрагмент целого, лишенный смысла, который присущ всему целому. Ошибки же, безотносительно к их форме, исправимы. Грех есть ошибка особой формы, перед которой благоговеет эго. Оно оберегает все ошибки, обращая их в грех. В этом оно усматривает свою стабильность, тяжелый якорь в текучем, созданном им мире, тот камень, на котором выстроена церковь эго, где почитатели его привязаны к телам, уверенные, что свобода тела и есть их собственная свобода.

5. Здравый смысл говорит, что вовсе не форма заблуждения делает его ошибкой. Если скрываемое формой есть ошибка, то форма не в состоянии предотвратить ее исправление. Телесные глаза видят лишь форму. Они не видят далее того, что созданы увидеть. А созданы они видеть ошибку и ничего за нею. Их восприятие и в самом деле странно: в их поле зрения одни иллюзии, а взгляд не в силах преодолеть гранитную глыбу греха и останавливается перед внешней формой, в которую облечено ничто. Для этой извращенной формы видения вне всего, стены, воздвигнутой между тобой и истиной, всё внешнее и есть всё подлинное. Но разве взгляд, остановленный ничем, будто сплошной стеною, способен видеть истинно? Он остановлен формой, созданной как гарантия того, что ничего иного, кроме формы, взгляд не воспримет.

6. Телесные глаза, созданные не видеть, прозреть не могут. Ибо идея, олицетворяемая ими, не покидает своего создателя, и это их создатель смотрит ими. Разве у их создателя была какая–то другая цель помимо основной — не видеть? Для этой цели (но не для видения) незаменимы телесные глаза. Заметь: их взгляд покоится на внешнем и не способен выйти за него. Заметь, как останавливается он перед ничто, не в силах выйти за форму к смыслу. Ничто не ослепляет так, как восприятие формы. Видение формы означает, что понимание омрачено.

7. Только ошибки отличаются по форме, и тем они способны обмануть. Форму возможно изменить, поскольку она неистинна. Она не может быть реальностью, поскольку ее можно изменить. Здравый смысл говорит, что если форма — не реальность, она — иллюзия, т.е. ее на самом деле нет, поэтому–то и нельзя ее увидеть. А видя ее, ты, вероятно, ошибаешься и принимаешь за реальность то, что ею быть не может. А то что не способно видеть далее несуществующего, должно быть и есть искаженное восприятие, принимающее фантасмагории за истину. Разве ему под силу узнать истинное?

8. Пусть никакая форма его ошибок не отстраняет тебя от того, чья святость — твоя святость. Пусть видение его святости, которое тебе покажет твое прощение, не заслонится тем, что видимо телесным взором. Пускай осведомленность твою о брате не затенит восприятие его грехов и тела. На что еще ты нападаешь в нем, кроме того, что непременно ассоциируется с телом, способным, по твоему понятию, грешить? За гранью его ошибок — святость брата и твое спасение. Не ты дал ему святость; но ты, себя спасая, постарался увидеть в нем свои грехи. А между тем, святость его — твое спасение. Возможно ли спастись, обратив в грешника того, в чьей святости твое спасение?

9. Святые отношения, пусть новорожденные, должны ценить превыше всего святость. Иные ценности рождают полное смятение в сознании. В порочных отношениях каждый участник ценен тем, что он как бы оправдывает грех другого. Каждый видит в другом нечто, вынуждающее его грешить вопреки собственной воле. И так свои грехи он сваливает на другого и тяготеет к нему, чтобы увековечить их. И ни один из них уже не видит в себе причину появления греха, благодаря собственному желанию сделать грех реальным. Но здравый смысл видит святые отношения такими, какие они есть: общим состоянием разума, в котором оба с радостью предоставляют свои ошибки исправлению, чтобы в единстве исцелиться.