VII. Место встречи

VII. Место встречи

1. Как страстно каждый, тесно связанный с миром, стоит горою за особость, желая ей быть истинной! Это желание для него закон, и он тому закону служит. Все требования его особости им выполняются беспрекословно. Тому, что любит он, отказа нет. Покуда его зовет особость, не внемлет он иному Голосу. Любой ценой, любым усилием стремится он спасти свою особость от слабого намека на неуважение, от крошечной атаки, от шелеста сомнения, скрытой угрозы или чего угодно кроме глубокого благоговения. Особость — твое любимое дитя, как ты — возлюбленный сын твоего Отца. Но она занимает место твоих творений, которые и есть твой сын, с которым ты мог разделить Отцовство Божье, а не похищать его у Него. Но что ж это за сын, которого ты создал, дабы он был твоею силой? Что это за дитя земное, так щедро оделенное любовью? Что это за пародия на Божие творенье, вытеснившая твои творения? И где теперь твои творения, когда гостеприимный хозяин Бога нашел себе другого сына и предпочел его твоим творениям?

2. Память о Боге не сияет в одиночестве. Всё в твоем брате как и прежде вмещает всё творение, творящее и сотворенное, рожденное и нерожденное, всё еще в будущем или же явно в прошлом. Всё в твоем брате неизменно, и твоя неизменность осознается признанием его неизменности. Святость в тебе принадлежит ему. Увидев ее в нем, ты возвращаешь ее себе. Все почести, воздаваемые твоей особости, принадлежат ему и таким образом возвращены тебе. Забота и любовь, и сильная защита, дневные и ночные думы, глубокое беспокойство и убежденность в том, что особость и есть ты, всё это принадлежит ему. Всё, что ты подарил особости, подобает твоему брату. А всё, что подобает брату, подобает и тебе.

3. Откуда тебе знать о своем достоинстве, если особость заявляет на тебя права? Как же не знать, что твоя ценность — в братской святости? Так не старайся обратить свою особость в истину, иначе ты наверняка потерян. Будь благодарен, что тебе дано увидеть его святость, поскольку она истинна. А истинное в нем должно быть истинно в тебе.

4. Спроси себя: способен ли ты защитить разум? Тело ты еще кое–как способен защищать, конечно, не от времени, но временно. Чем более ты сохраняешь его, тем более ему вредишь. И для чего ты сохраняешь тело? Ведь в этом выборе заключены одновременно и его здоровье, и ущерб ему. Сохрани его напоказ или как наживку, чтоб подцепить другую рыбу, или же для того, чтоб окружить свою особость утонченным стилем, или чтобы сплести оправу красоты вокруг собственной ненависти, — и ты приговорил его к распаду и смерти. Увидев в теле брата ту же цель, ты своему выносишь тот же приговор. Лучше сплети оправу святости вокруг твоего брата, чтоб истина осияла его и сохранила тебя от распада.

5. То, что Отец творит, он сохраняет в безопасности. Оно не тронуто твоими ложными идеями, поскольку ты — не творец его. Не позволяй своим нелепым прихотям запугивать тебя. Бессмертное не подлежит атаке, а тленное бессильно. Лишь цель, которую ты видишь в нем, придает смысл всему, и если это правда, сохранность тварного нерушима. Если же это утверждение неверно, то в воспринимаемом отсутствует цель и оно служит средством для чего угодно. Всё, что воспринято как орудие истины, разделяет ее святость, сохранно покоясь в свете, как и сама святость. Тот свет не гаснет, когда воспринятое ушло. Святая цель воистину воспринятого дала ему бессмертие, зажгла еще один свет в Царствии Небесном, где твои творения узнают твой дар — знамение, что ты их не забыл.

6. Всему земному есть простая мера: "Для чего оно?" Ответ и сделает всё тем, чем оно будет для тебя. Само по себе оно лишено значения, но ты способен ему придать реальность сообразно с целью, которой служишь. И здесь уже ты — просто средство, заодно со всем остальным. Бог есть и Средство и Цель. В Царстве Небесном цель и средства едины и в единстве с Ним. Таково условие истинного творения, но не во времени, а в вечности. Для тех, кто здесь, оно неописуемо. И никому не объяснить, что оно означает. Оно останется непонятым по крайней мере до тех пор, покуда ты не уйдешь за грань постижимого к Данности, покуда снова не создашь святого дома для своих творений.

7. У со–творца Отца должен быть Сын. Сын, сотворенный подобным его Отцу. Сущность совершенная, всеобъемлющая и всеобъемлемая, к которой ничего нельзя добавить и ничего отнять; не порожденная размером, местом или временем, не ограниченная пределами или неопределенностью любого рода. Здесь в самом деле слиты воедино цель и средство, и этому единству нет ни конца, ни края. Всё это — истина, однако, в ней нет большого смысла для тех, в чьей памяти хранится один невыученный урок, один неясный замысел или одно желание с раздвоенной целью.

8. Сей курс не ставит целью учить тому, чего нельзя постигнуть с легкостью. Его границы не превосходят твоих возможностей, с тою лишь оговоркой, что всё твое к тебе приходит по мере твоей готовности к нему. Здесь цель и средства разделены, поскольку таковыми они созданы и восприняты. Как с таковыми мы с ними и имеем дело. Весьма существенно не забывать, что всякое восприятие остается перевернутым, покуда цель его не понята. Восприятие не предстает как цель. Это и затрудняет осознание степени зависимости от того, какою ты видишь его цель. Кажется, будто восприятие обучает тебя тому, что ты видишь. Однако, оно — свидетельство тому, чему ты учил. Это — внешняя картина твоих желаний, тот образ, который ты желаешь сделать истинным.

9. Взгляни же на себя, и ты увидишь тело. Но погляди на него в другом свете, и оно предстанет совсем иным. Без света кажется, будто тела и вовсе нет. Но ты уверен, что оно здесь, поскольку можешь до него дотронуться, услышать шевеление его. Этому образу ты и желаешь быть тобою. Он — средство исполнения твоих желаний. Именно он дает тебе глаза, чтобы его увидеть, руки, чтобы его потрогать, уши, чтобы услышать его звуки. Так этот образ доказывает тебе свою реальность.

10. Таким вот образом тело и создало концепцию себя, не представляя доказательств вне самого себя или за сферой собственных воззрений. Курс его ясен в его собственных глазах. Тело растет и чахнет, цветет и умирает. Ты и помыслить себя не можешь раздельно с ним. Ты обвиняешь его в грехе и ненавидишь за его поступки, клеймя его порочным. При этом твоя особость нашептывает: "Сей есть сын мой возлюбленный, в коем мое благоволение". Так "сын" становится орудием осуществления цели его "отца". Не идентичным ему и даже не подобным, но всё же средством, предлагающим "отцу" всё, чего бы тот ни захотел. Это — пародия на Божие творение. Ведь точно так же, как творение Сына приносит Ему радость и подтверждает Его Любовь, и разделяет Его цель, тело свидетельствует об идее, его родившей, и подтверждает ее реальность и подлинность.

11. Так созданы два сына, будто бы идущих по земле, друг с другом не встречаясь и даже не имея места встречи. Ты одного из них воспринимаешь вне себя, твоего собственного возлюбленного сына. Другой покоится внутри, Сын своего Отца, что в твоем брате, равно как и в тебе. Различие меж ними не в том, как они выглядят и куда идут; даже не в том, что они делают. У них разные цели. Именно цель объединяет их с себе подобными и отделяет каждого от всех аспектов с иною целью. Сын Божий поддерживает Волю своего Отца. Сын человеческий воспринимает чуждую волю, желая ей быть истинной. Так восприятие служит его желанию и придает ему видимость правдоподобия. Но восприятие может служить и иной цели. С особенностью его связал твой выбор. Тебе дано, однако, сделать иной выбор, а восприятие использовать с иною целью. И то, что ты увидишь, послужит этой цели, доказывая тебе его собственную реальность.