I. Особость как замещение Любви

I. Особость как замещение Любви

1. Любовь есть продолжение. Отказ пусть в самом малом даре означает непонимание цели любви. Любовь отдает всё и навсегда. Укроешь от нее одно единственное убеждение, изымешь один дар — и она ушла, ибо ты пригласил на ее место суррогат. Тогда война взамен покоя должна прийти с той самой альтернативой, которую ты выбираешь как любовь. Твой выбор и придаст альтернативе ту реальность, которую она, на первый взгляд, имеет.

2. Убеждения в открытую не нападают друг на друга, поскольку противоречивые результаты невозможны. Но нераспознанное убеждение есть выбор вести секретную войну, в которой результаты конфликта остаются неизвестны и никогда не соотносятся со здравым смыслом с целью оценки их разумности. Так достигались пустые результаты и принималось множество бессмысленных решений, хранимых в тайне, чтобы стать убеждениями, которым ныне дана власть направлять все последующие решения. Не заблуждайся относительно способности сих тайных воителей разрушить твой покой. Ведь покой отдается им на откуп, покамест ты выбираешь оставить его там. Тайные недруги покоя (твое самое неприметное решение выбрать атаку вместо любви, неузнанное, но тотчас в ярости призывающее тебя к битве), в себя включающие много больше, чем ты полагаешь, сопутствуют тебе по твоему выбору. Не отрицай ни их присутствия, ни их ужасающих последствий. Всё, что возможно отрицать — это их реальность, но только не их результат.

3. Всё, что когда–либо оберегалось как тайное убеждение, неузнанное, но нуждающееся в защите, есть вера в особенность. Она принимает много форм, но постоянно сталкивается с реальностью творения Божьего и с тем величием, которым Бог наделил Своего Сына. А что еще могло бы оправдать атаку? Разве возненавидит кто–либо того, чье Я есть хорошо ему знакомое его собственное Я? Лишь у особых есть враги, поскольку они — другие, а не те же самые, Отличие любого рода навязывает степени реальности и неизбежно вызывает потребность судить.

4. На сотворенное Всевышним нельзя напасть, ибо во всей вселенной нет ничего несхожего с тварным. Но от него отличное нуждается в суждении, которое исходит от того, кто "лучше" и не подобен им судимому, "выше" его, непогрешим в сравнении с ним. И так особенность становится одновременно и целью, и средством. Ибо она не только устанавливает различие, но служит той платформой, с которой атака на всех, кто "ниже" особенных, кажется и "естественной" и "оправданной". Особые, благодаря своим отличиям, чувствуют себя слабыми и хрупкими, ведь то, что делает их особыми, и есть их враг. Они, однако, оберегают его враждебность и называют его "другом". Во имя этого они сражаются со всей вселенной, ибо для них на белом свете нет ничего ценнее.

5. Особенность — великий повелитель неправильных решений. Она есть грандиозная иллюзия того, что представляете собою вы с братом. Она–то и заставляет тебя дорожить телом и делает его достойным сохранения. Особость необходимо защищать. Иллюзии способны на нее напасть и нападают. Ведь то, чем должен стать твой брат во имя сохранения твоей особости, и есть иллюзия. На него, "худшего" чем ты, нужно напасть дабы жила твоя особость ценою его поражения. Ибо особость — это триумф; ее победа есть поражение и позор тому, кто не чета тебе. Как же он может жить со всеми твоими грехами на нем? И кто же станет победителем его, если не ты?

6. Разве возможно ненавидеть брата, такого же как ты? Разве ты мог бы на него напасть, зная, что вы идете вместе к одной и той же цели? Разве ты не помог бы ему любым путем, считая достижение его цели собственным достижением? Ты — его враг в особости, но друг в той цели, которую вы разделяете. Особость не разделяют, ибо она зависит только от твоих собственных целей. Для брата они должны остаться недосягаемы, иначе под угрозой твоя цель. Разве любовь имеет смысл там, где цель — триумф? Возможно ли в таком контексте хоть одно решение, что не пошло бы тебе во вред?

7. Твой брат — это твой друг, кто сотворен твоим Отцом тебе подобно. Нет между вами никаких отличий. Ты брату дан, чтобы любовь продолжить, а не отторгнуть от него. Всё, что ты сохраняешь, для тебя потеряно. Бог подарил Себя тебе и брату; помнить об этом ныне — единственная разделяемая вами цель. И следовательно, она — единственная ваша цель. Разве ты нападешь на брата, если решишь не видеть никакой особости между собой и им? Честно подумай: что заставляло тебя приветствовать его отчасти или считать, что лучше вам быть врозь? Не убеждение ли, что ваши отношения ограничат твою особенность? Не тот ли это "враг", что превращает тебя и брата друг для друга в иллюзии?

8. Страх перед Богом и боязнь брата приходят всякий раз с нераспознанным убеждением в своей особенности. Ведь против его воли ты требуешь от брата поклоняться ей. Сам Сущий должен чтить твою особость или предстать перед возмездием. Здесь — исток каждого порыва злобы, каждого приступа ненависти или стремления к обособленности. Ибо здесь цель, которую ты разделяешь с братом, заслонена от вас обоих. Данному курсу ты противишься из–за того, что он учит твоей тождественности с братом. У вас с ним нет разных целей или такой, какую вы не разделяли бы с Предвечным. Ведь ваши отношения создавались вне каких–либо особых целей. Предашь ли ты теперь цель святости, которой Царство одарило ваши отношения? Какой аспект чего–либо особого не изменяется с воображаемым противодействием, с любым едва заметным или мнимым суждением о нем?

9. Особые должны оберегать иллюзии от правды. Ибо что есть особенность, как не атака на Божью Волю? Ты брата своего не любишь, покуда защищаешь от него свою особенность. Именно на нее он нападает, и именно за нее ты стоишь горой. Особость — поле твоего сражения. Здесь брат становится не другом, а врагом. Среди несхожих невозможен мир. Брат — тебе друг, поскольку вы — одно и то же.