Квантовые измерения

[Эксперимент с двойным лучом] отражает самую суть квантовой механики. На самом деле он заключает в себе единственную загадку.

Ричард Фейнман[413]

Загадка, о которой говорит Фейнман в приведенной цитате, состоит в следующем: квантовый объект ведет себя как частица, если за ним наблюдают, и как волна, если за ним не наблюдают. Это можно легко продемонстрировать в двулучевом интерферометре, представляющем собой простое устройство, которое позволяет посылать частицы света (так же как электроны и любые элементарные частицы) через два щелевых проема с последующей видеозаписью полос света, ложащихся на экран.

Если предположить, что частицы света, фотоны, ведут себя как отдельные частицы, наподобие крошечных жемчужин, тогда световые полосы, исходящие из двух щелевых проемов, всегда будут двумя яркими полосами света. В самом деле, если проследить прохождение каждого фотона через проемы, именно это мы увидим на экране. Однако если не прослеживать путь фотона, тогда мы увидим знакопеременную последовательность световых и темных полос, называемую «интерференционной полосой». В этом и заключается загадка двойственной природы света – видим ли мы на экране волнообразную полосу или состоящую из отдельных частиц, зависит от того, как мы на нее смотрим. Складывается впечатление, что вся эта материя – фотоны, электроны, молекулы и т. п.[414] – «знает», что за ней наблюдают. Эта своеобразная восприимчивость, известная среди физиков как «корпускулярно-волновая дополнительность», лежит в самом сердце квантовой механики.

Она также известна как проблема квантовых измерений, или ПКИ. Суть этой проблемы в том, что она нарушает общепринятое научное положение, согласно которому мы все живем в объективной реальности, совершенно безразличной к своим наблюдателям. Основатели квантовой теории – среди них Нильс Бор, Макс Планк, Луис Де Бройль, Вернер Гейзенберг, Эрвин Шредингер и Альберт Эйнштейн – понимали, что введение понятия «наблюдателя» в физику было сопряжено с радикальной переменой в представлении об этой науке как о своде неодушевленных законов, и они все писали о последствиях этого изменения.

Некоторые физики – Вольфганг Паули, Паскуаль Йордан, Юджин Вигнер – считают, что сознание не только имеет значение, но фундаментальным образом определяет формирование реальности. Йордан написал: «Наблюдение не просто вносит изменения в объект измерения, но оно создает его… Мы заставляем [электрон] принять определенное положение… Мы сами создаем результаты измерения»[415].

Это мнение о роли сознания в ПКИ было поддержано такими авторитетными физиками, как Джон фон Нейманн, Бернар Эспанья, Юэн Скуайрс и Генри Стэпп [416],[417],[418],[419]. Серьезность такого предположения и авторитетность его сторонников не позволяют просто так отмахнуться от него, так что оно бросает вызов общепринятому научному мировоззрению о том, что физический мир всегда был примерно таким же, как сейчас, еще задолго до появления на мировой сцене человека разумного. Неудивительно, что многие ученые не желают принимать идею того, что сознание могло иметь какое-либо отношение к формированию физической реальности [420],[421].

Относительно смягченный взгляд на ПКИ высказал физик Джон Белл, выразивший свое неприятие следующим образом:

По зрелом размышлении концепция «измерения» становится такой расплывчатой, что удивительно, как она вообще смогла появиться в физической теории на самом фундаментальном уровне.

…Разве не всякий анализ измерения требует концепции более фундаментальной, чем само измерение? И не должна ли фундаментальная теория строиться вокруг этой более фундаментальной концепции?[422]

И хотя Белл не употребил в отношении фундаментальной концепции слово «сознание», именно оно для некоторых ученых является ключевым понятием процесса измерения.

Один из способов устранения наблюдателя из ПКИ состоит в том, чтобы пересмотреть саму проблему, предположив, что все, что делает наблюдение, – это повышает наши знания об измеряемой системе. Согласно Антону Цайлингеру[423]: «Так называемая проблема измерения… является не проблемой, а следствием более фундаментального значения информации в квантовой физике по сравнению с классической физикой»[424].

Другой способ состоит в том, что «теория декогерентности», утверждающая, что квантовые эффекты «размываются» через взаимодействие со средой, устраняет ПКИ. Но у такого подхода тоже имеются критики [425],[426]. Физик Джеффри Баб[427] назвал теорию декогерентности «невежественной интерпретацией», не помогающей в решении ПКИ[428].

Другие же беспечно решали ПКИ путем отрицания этой проблемы как таковой. Согласно физику Шелдону Голдстейну: «Многие физики разглагольствуют… о том, что квантовая механика состоит в различении наблюдения и результатов измерения. Но едва ли кто-то еще всерьез верит в это – и мне сложно поверить, что кто-то когда-то действительно верил в это»[429].

Впрочем, кое-кто считает, что единственный бесспорный способ исключить роль наблюдателя из физики состоит в отрицании предположения о том, что мы наделены свободой воли[430]. Несмотря на то что понимание свободы воли как устойчивой, порождаемой разумом иллюзии является популярной идеей в современной нейрологии[431], оно противоречит единственной доступной нам прямой форме контакта с реальностью – субъективному опыту, парадоксальным образом допускающему субъективный выбор верить, что свобода воли не существует.

Откладывая в сторону философские и теоретические аргументации, можно сказать, что эксперимент с двойным лучом предлагает новый способ изучения возможной роли сознания в ПКИ и создает взаимосвязь между общепринятым (хотя и не совсем понятным) физическим явлением и прямой взаимосвязью между разумом и материей.

Эксперимент с двойным лучом

Эксперимент с двойным лучом дает наглядное доказательство того, что мир устроен в согласии с фундаментальными квантовыми принципами. Впервые этот эксперимент описал Томас Янг еще в далеком 1801 г., и только два века спустя читатели журнала «Physics World» назвали его «прекраснейшим экспериментом» в физике. Как пишет «New York Times»:

Хотя [свет] состоит не просто из частиц, его нельзя описать и в виде волны. В самом начале XX века Макс Планк, а затем и Альберт Эйнштейн показали, что свет испускается и поглощается отдельными пучками, которые были названы фотонами. Но другие эксперименты продолжали подтверждать, что свет имеет волнообразную структуру.

Квантовая теория… примирила между собой обе эти идеи: фотоны и другие субатомные частицы – электроны, протоны и им подобные – имеют два дополняющих друг друга качества; они, как выразился один физик, являются «волницами»[432].

Для объяснения этой идеи. физики часто использовали мысленный эксперимент, в котором демонстрация двойного луча Янга повторяется с лучом электронов вместо света. Подчиняясь законам квантовой механики, поток частиц разделяется надвое, и эти более малые потоки взаимодействуют между собой, оставляя ту же полосу, чередующую светлые и темные участки, как и свет.

То есть частицы ведут себя как волны[433].

В 1961 г. эта идея была проверена с помощью электронов, и результаты совпали с ожиданиями. Элементарные частицы, носящиеся в пространстве, подобно бильярдным шарам, ведут себя как волны, при условии, что на них не смотрят. Это можно легко продемонстрировать, даже если выпускать по одному фотону зараз через аппарат с двойным щелевым проемом[434]. Однако – и в этом состоит суть проблемы квантовых измерений – те же самые «бильярдные шары» ведут себя как частицы, когда на них смотрят. На техническом языке этот процесс называется получением путевой информации о том, какой проем из двух выбирает фотон.

Повторю: если мы знаем, проходит ли фотон через левый или правый проем, что обычно определяется с помощью детектора, установленного у каждого проема, тогда фотон ведет себя как частица. Но если мы не знаем, тогда он ведет себя как волна.

Допущения

Эксперимент, проведенный нами, использовал преимущество этого интригующего эффекта. Он был основан на двух допущениях.

(а) При получении информации – любыми средствами — о прохождении фотона через щелевые проемы, квантовая волнообразная интерференционная полоса, создаваемая фотонами, проходящими через щелевые проемы, «распадается» в пропорции к достоверности полученной информации.

(b) Если некоторые аспекты сознания представляют собой первичный, сознательный элемент реальности, свойства которого модулируются нами посредством нашего внимания и намерения, тогда фокусировка человеческого внимания на системе двойного щелевого зазора может извлекать информацию о траектории фотона, тем самым оказывая воздействие на интерференционную полосу.

Первое из этих допущений общепринято[435]. Второе, основанное на философской идее панпсихизма, которую мы обсудим позднее, является противоречивой, хотя и уважаемой концепцией в рамках философии разума[436].

Проведя обзор соответствующей литературы о проблеме измерений, физики Брюс Розенблюм и Фред Каттнер пришли к заключению, что, хотя большинство физиков не верят в то, что наблюдение буквально создает реальность, один аспект концепции наблюдения представляет собой серьезную загадку:

Если мы предположим, что из наблюдаемых нами физических явлений существуют только те, которые описывает современная квантовая теория, тогда отрицать роль наблюдателя в эксперименте мы можем, лишь поставив под сомнение его способность к свободному выбору. Поэтому никакая интерпретация настоящей теории не может быть настолько независима от роли наблюдателя, как это возможно в классической физике[437].

Предшествующие исследования

Поскольку проблема квантового измерения занимает центральное место в интерпретации квантовой теории, литература по физике изобилует философскими и теоретическими рассуждениями на этот счет. Исходя из этого, можно было бы ожидать серьезной экспериментальной разработки этих идей, однако ничего подобного. И причина этого весьма прозрачна.

Идея того, что сознание может быть связано с формированием физической реальности, больше разработана в фантастических фильмах и средневековой магии, чем в современной науке. Как следствие, ученые не желают ставить под угрозу свою карьеру, связываясь с такой сомнительной темой, и потому в научной литературе редко можно найти сообщения о подобных исследованиях.

В самом деле, табу на неудобные вопросы такое строгое, что распространяется даже на экспериментальные испытания философских разработок квантовой теории, считавшейся в течение более полувека запретной темой для серьезных ученых[438]. Как заметил историк Оливал Фрейр при обсуждении истории проверки теоремы Белла:

Некоторые физики отказались от идеи привлечь Клаузера, став жертвами предрассудка о том, что эксперименты на скрытые переменные не относятся к «настоящей физике». Его бывший советник П. Таддеуш писал письма различным ученым, предостерегая их от намерения привлечь Клаузера к проведению экспериментов на скрытые переменные в квантовой механике, поскольку это все «отбросы науки», и такой взгляд распространился среди потенциальных нанимателей[439].

Этот предрассудок поднимает голову даже в безупречно рациональной академической физике, и это не может не огорчать, но здесь же и сияет во всю мощь экспериментальная наука. В отличие от большинства философских и религиозных аргументов, которые остаются незыблемыми в течение тысячелетий, будь в них хотя бы тень здравого смысла, наука разрешает озадачивающие вопросы путем экспериментов или как минимум формулирует проблему новым способом, помогающим искать новые пути решения. Чего не может быть в теологических дебатах.

Четыре вида предшествующих пси-исследований занимались проблемой квантовых измерений[440]. Вот они:

(a) исследования эффектов намерения на статистические характеристики случайных событий, связанных с квантовыми источниками, что было рассмотрено ранее в этой главе [441], [442], [443], [444], [445];

(b) исследования макроскопических систем, использующих в качестве «целей» намеренного влияния, например, человеческую физиологию, что рассмотрено в последней главе[446], [447];

(c) исследования последовательных наблюдений с целью понять, может ли один наблюдатель сознательно или бессознательно понять, наблюдает ли другой наблюдатель за квантовым событием (эти исследования мы рассматривать не будем)[448], [449], [450]; и

(d) исследования влияния сознания на фотоны (частицы света) в оптических интерферометрах[451], [452], [453].

Исследование

Вместе эти четыре вида исследований составляют приблизительно тысячу экспериментов, проведенных более чем сотней исследователей в течение шестидесяти лет[454]. Из всех них одно, наиболее ясно выражающее высказывание Фейнмана о «единственной загадке», изящно продемонстрированной в эксперименте с двойным щелевым зазором, было опубликовано в 1998 г. физиками Майклом Ибисоном из Принстонского университета и Стэнли Джефферсом из Йоркского университета[455].

Джефферс попросил группу участников в Йорке «„визуализировать“ (наблюдать экстрасенсорным способом) монохроматический свет, проходящий через двойной щелевой проем, до его регистрации оптическим детектором в виде интерференционной полосы»[456]. Ибисон попросил группу участников в Принстоне, используя специальный аппарат, оказывать ментальное намерение на столбчатую диаграмму, которая показывала контраст между оптическими интерференционными полосами, записываемыми при наблюдении и при его отсутствии, так чтобы диаграмма «оставалась максимально низкой»[457]. Иными словами, исследователи наблюдали особенности двулучевых интерференционных полос, в то время как люди наблюдали систему только своим мысленным зрением и вели запись того, изменятся ли интерференционные полосы прогнозируемыми способами. Могли ли частицы света «знать», что за ними наблюдают, даже если в роли наблюдателя выступал не человек как таковой, а только человеческий разум?

В обоих случаях периоды ментального усилия составляли 30 секунд и перемежались контрольными периодами отдыха. Принстонская команда сообщила о погранично значимом экспериментальном свидетельстве в пользу эффекта наблюдения, а йоркская команда сообщила о незначительных результатах (а их данные показывали значительно более высокую вариантность, чем следовало ожидать при случайном стечении обстоятельств, предполагая наличие эффекта, который, однако, был нестабилен при переходе между участниками).

Прежде чем интерпретировать такие неоднозначные результаты, следует иметь в виду, что принстонская группа состояла из небольшого числа опытных участников экспериментов по концентрации внимания, и испытание проводилось в лаборатории, персонал которой поддерживал идею взаимодействия между разумом и материей. Напротив, йоркская группа состояла из произвольно набранных участников, не имевших ни опыта, ни особого интереса к этой теме, а сам экспериментатор, при всем его энтузиазме, не имел опыта в экспериментах с участием людей.

Интерферометр Майкельсона

Мы решили повторить этот эксперимент, для начала применив интерферометр Майкельсона, а не аппарат с двойным щелевым проемом[458]. Все оптические интерферометры показывают один базовый эффект, а именно – волнообразные интерференционные полосы, когда наблюдатель не знает, как фотоны проходят через оптический аппарат; и частичные дифракционные полосы, когда наблюдатель знает.

Интерферометр Майкельсона имеет две «плеча» длиной несколько дюймов, как показано на рис. 12. В нашем эксперименте одно из них исполняло роль объекта воздействия, на который участники направляли свое внимание, представляя, как они видят своим мысленным зрением движущиеся фотоны. Если их воображение действительно воздействовало на фотоны (посредством ясновидения, учитывая, что это задание не затрагивало обычных органов чувств), тогда они гипотетически должны были отозваться на это путем распада волнообразной интерференции. Степень распада должна была соответствовать объему полученной информации. Поскольку большинство людей обладают очень слабым ясновидением, мы ожидали зафиксировать предельно малую степень распада.

Мы использовали маломощный лазер, чтобы послать луч толщиной 1 мм в интерферометр. Луч прошел сквозь фильтр, уменьшающий интенсивность свечения, а затем через линзу и полупосеребренное зеркало. Это зеркало, разделив луч надвое, направило каждый из двух образовавшихся лучей на обычные зеркала.

Два луча, отраженные от зеркал, были направлены обратно через полупосеребренное зеркало, а после этого совмещены в единый луч, образовав тем самым интерференционную полосу. Эта полоса была записана с помощью управляемой компьютером высокочувствительной цифровой камеры с термоэлектрическим охлаждением, ежесекундно создающей цифровые образы.

Рис. 12. Маломощный гелий-неоновый лазер был уменьшен в интенсивности путем пропускания через нейтральный светофильтр (N), и получившийся луч был направлен через рассеивающую линзу (L), а затем через полупосеребренный расщепитель луча (B), после чего получившиеся два луча были отражены от двух зеркал (M1, M2). Получившаяся интерференционная полоса прошла через высокоэффективный узкополосный режекторный фильтр и была заснята на цифровую камеру с термоэлектрическим охлаждением. Настоящая оптическая система была установлена внутри камеры с двойными стальными стенами, защищенной от вибрации, акустики и электромагнитных излучений. При проведении экспериментов эта камера была светонепроницаема, и компьютер, управлявший видеосъемкой, дистанционно управлялся другим компьютером снаружи камеры через волоконно-оптическое соединение. Все участники также находились снаружи камеры.

Оптические интерферометры невероятно чувствительны. Легчайшая вибрация земли, вызываемая грузовиками, проезжающими за полмили, может нарушить интерференционную полосу, если интерферометр не полностью изолирован от внешних воздействий. На бетонном полу положили специальный мат, поглощающий вибрацию. На нем установили оптически герметичную и защищенную от электромагнитных воздействий камеру с двойными стальными стенами, массой 2800 фунтов (около 1270 кг). На полу этой камеры разместился наш аппарат.

Во время экспериментов участники по очереди садились на стул, стоявший в шести футах от камеры, и каждого из них я просил попытаться увидеть мысленным зрением фотоны в нужном плече интерферометра. Если же кому-то было слишком сложно представить такое, я просил их попытаться «блокировать» фотоны ментальным усилием. Они выполняли это с закрытыми глазами, спокойно сидя на стуле.

Компьютер автоматически снимал на видео интерференционную полосу, и я объявлял участникам последовательные этапы эксперимента, следуя заданной схеме: сконцентрируйтесь на интерферометре или расслабьтесь и отвлекитесь от интерферометра.

Анализ

Каждый эксперимент состоял из серий периодов концентрации и расслабления продолжительностью 25 секунд, и так в течение 7 минут. Выполнить это задание с высокой и устойчивой концентрацией намного сложнее, чем можно подумать на первый взгляд. Без практики медитации мысли начинают разбегаться через каждые несколько секунд, так что уже в течение нескольких минут разум большинства участников, не имеющих опыта медитации, начинает отвлекаться на посторонние мысли. Чтобы проверить, влияла ли способность фокусировать внимание на результаты этого эксперимента, некоторые участники специально были отобраны из числа практикующих ту или иную технику ментальной концентрации, в том числе медитацию.

Рис. 13 (сверху) показывает интерференционную полосу, заснятую видеокамерой в положении, когда оба плеча интерферометра открыты (то есть когда оба расщепленных луча могут спокойно проходить через интерферометр). Колебания графика отмечают яркость изображения, записанного в различных местах. Рис. 13 (внизу) показывает, что происходило, когда я блокировал «область ментального внимания» в одном из плеч интерферометра с помощью непрозрачного пластика. На этих изображениях видна только малая часть интерференционной волны, поскольку подвижность видеокамеры была невелика.

Рис. 13. Изображения, записанные цифровой видеокамерой с полусекундной экспозицией. На верхнем изображении показана интенсивность свечения (ось z) в положении, когда оба плеча интерферометра открыты; нижнее изображение показывает распространение интенсивности в положении, когда одно из плеч интерферометра было физически блокировано.

На этих изображениях можно видеть, что блокирование одного из плеч интерферометра вызывает два очевидных изменения: волнообразная интерференционная полоса становится более плоской, и общий уровень яркости свечения уменьшается. Первое изменение произошло из-за того, что волнообразная интерференционная полоса была нарушена путем блокирования одного из световых лучей. Второе изменение произошло из-за того, что примерно половине доступных фотонов был закрыт доступ к камере.

Я подсчитал среднюю степень уменьшения уровня свечения по оси y, как показано на рис. 14; получилась кривая, показывающая среднее поперечное сечение свечения. Если теперь мы возьмем общее среднее для 50 этих изображений поперечного сечения, заснятых камерой с интервалом в одну секунду – как в закрытом, так и в открытом положении, мы получим две кривые, показанные на рис. 14. А расхождение между ними показано на рис. 15.

От эксперимента к эксперименту интерференционные полосы обнаруживали различия вследствие легких колебаний температуры окружающей среды и вибраций. Поэтому для простоты я основывал формальный статистический анализ не на изменении точной формы интерференционной полосы, а на уменьшении среднего уровня свечения на всем изображении камеры в течение периодов концентрации, или «ментальной блокировки» по сравнению с периодами «ментального отдыха».

Рис. 14. Средняя интенсивность свечения в блокированном (оба проема открыты) и свободном (один проем закрыт) положениях, на основании 50 изображений каждого положения. Планки погрешностей стандартного отклонения показаны для обеих кривых. Для условия с одним проемом планки погрешностей довольно малы, что означает устойчивость лазера и камеры. Более крупные планки погрешностей в условии с двумя проемами означают исключительную чувствительность интерферометра к возмущениям внешней среды.

Рис. 15. Различия в уровнях свечения, показанных на предыдущем рисунке. Планки погрешностей показывают одну стандартную погрешность данного различия. Это означает гипотетически идеальный результат, прогнозированный для этого эксперимента.

Чтобы проверить надежность такой схемы и самой аналитической процедуры, я добавил контрольные эксперименты, в ходе которых велась автоматическая запись интерференционных полос, когда никто не присутствовал в лаборатории и не направлял свое внимание на интерферометр. Данные этих контрольных экспериментов анализировались тем же способом, что и данные основных экспериментов.

Результаты

Я был рад, что мне удалось привлечь пятерых мастеров медитации, и веро из них медитировали ежедневно в течение нескольких десятиле Эти пятеро участников провели девять экспериментов. Пять других участников, не имевших опыта медитации или занимавшихся медитацией менее двух лет, провели девять дополнительных экспериментов. Последнюю группу я называл немедитирующей.

Я разработал прогноз общего отрицательного счета для каждого эксперимента (что иллюстрирует упрощенная кривая линия на рис. 16. Общие результаты оказались значимо отрицательными, с коэффициентом исключения случайности 500 к 1. Идентичный анализ всех контрольных экспериментов показал коэффициент исключения случайности говорящий о том, что результаты эксперимента не объяснялись метедологическими или аналитическими погрешностями.

На рис. 16 показан совокупный показатель (в виде стандартных нормальных отклонений, или z-показателей) для девяти экспериментов, проведенных мастерами медитации, и девяти других экспериментов, проведенных немедитирующими участниками.

Мастера медитации показали общий коэффициент исключения случайности 107 000 к 1, а немедитирующие участники показали результаты, близкие к случайным. Это подтвердило мое предположение о том, что с этим заданием лучше справятся люди, имеющие большой опыт медитации.

Рис. 16. Мастера медитации (более 2 лет ежедневной практики) получили общий коэффициент исключения случайности 107 000 к 1. Участники, не имевшие опыта медитации, получили результаты, близкие к случайным.

Нечто странное

Самый интересный результат показали эксперименты с участием наиболее опытных мастеров медитации. Толстая кривая на рис. 17 показывает различие между состояниями концентрации и релаксации в ходе эксперимента, а тонкая кривая показывает тот же анализ в применении к контрольному эксперименту без участников, проведенному сразу после первого эксперимента.

По этим кривым видно, что амплитуда изменения свечения чрезвычайно мала, но планки погрешностей показывают, что различие между концентрацией и релаксацией в экспериментальных данных уменьшается, согласно прогнозу, и оно далеко от случайного эффекта, который обозначался бы в этом анализе нерезонансной линией. Напротив, в контрольном эксперименте различие обозначается нерезонансной линией. Планки погрешностей в обоих экспериментах приблизительно одинаковы, показывая, что результаты эксперимента не объясняются неожиданными движениями.

Важно понимать, что кривая на рис. 17 отмечает активность человека (мастера медитации), спокойно сидящего снаружи герметичной камеры, внутри которой находится интерферометр. Этот эффект, очень напоминающий результат физической блокировки лазерного луча рукой, был вызван (насколько можно видеть) одним только усилием разума.

В этом исследовании было получено любопытное объективное доказательство эффекта взаимодействия между разумом и материей.

Рис. 17. Средние уровни свечения для основного эксперимента (толстая линия снизу) и контрольного (тонкая линия сверху), со стандартными планками погрешностей. Заметьте, что планки погрешностей в обоих случаях приблизительно одинаковы, а это значит, что нижний уровень свечения, записанный во время эксперимента, не был вызван какими-либо артефактами.

Помимо этого, я обнаружил еще кое-что интересное. Я решил снять на видео эксперимент с участием опытного мастера медитации для использования в дальнейшей работе. Для этого я позвал двух операторов. Они настроили камеры и начали съемку, а мастер медитации тем временем настраивался на эксперимент ментально, и примерно через 10 минут он дал знак, что можно начинать.

Я начал эксперимент, и все шло гладко примерно до середины. И вдруг я испытал странное чувство дезориентации, длившееся несколько секунд, словно вся моя мыслительная деятельность прекратилась. Стряхнув это странное ощущение, я продолжил работу. Когда эксперимент закончился, я поблагодарил мастера, и он ушел. Пока операторы собирали свое оборудование, я перебрасывался с ними замечаниями по поводу эксперимента.

Поначалу я не придал особого значения тому странному ощущению, но я знал, что в экспериментах, исследующих эффекты субъективнообъективного взаимодействия, важно обращать внимание на внутренние состояния. Я упомянул об этом, и, к моему удивлению, оба оператора были очень удивлены. Оказалось, каждый из них ощутил то же самое. Все мы пережили это странное ощущение пустоты.

В то время я еще не знал, было ли объективное доказательство, полученное в ходе эксперимента, действительно значимым. Увидев, что это так, я связался с мастером, который к тому времени уже вернулся в Индию, в свой ашрам. Я спросил, почувствовал ли он, что его действия во время эксперимента увенчались успехом. И он сказал, что почувствовал, но не сразу, а примерно на середине эксперимента, когда смог разобраться в происходящем.

Сама по себе эта история не может рассматриваться как научное доказательство. Но интересно уже то, что эксперимент получил объективное подтверждение эффекта взаимодействия между разумом и материей именно тогда, когда три человека внезапно испытали нечто необычное в своем психофизическом состоянии.

Эксперимент с интерферометром Майкельсона предполагает, что наблюдаемая оптическая система проявляет себя иначе, чем ненаблюдаемая, и в определенном смысле это предполагает наличие эффекта квантового наблюдения. Иначе говоря, мы, как и другие до нас, еще раз нашли доказательство прямого взаимодействия между разумом и материей. Это было интересно, но недостаточно.

Мы хотели знать, согласуются ли эффекты взаимодействия между разумом и материей с тем мнением, что сознание «нарушает» квантовую волновую функцию. Если это действительно так, тогда получается, что самая успешная физическая теория в мире несла в себе семена психокинеза. Для ответа на этот вопрос мы провели эксперимент.