О громе

О громе

Гром есть совершеннейшее для нас изображение сей истины. Известно, что он рождается от сояных и серных испарений Земли, которые, извлечены будучи из природного их жилища действием солнца, а земным огнем наружу изгнаны, Подымаются в воздух, где Меркурий воздушный вбирает их в себя и облипает, Подобно как в произведенном чрез искуство порох уголь проникает и оболакивает собою серу и селитру.

В сем случае Меркурий воздушный не помещает себя меж двух Начал, составляющих пары; потому что слишком был бы он действующ, находяся в сем месте, а притом, будучи высшей степени, нежели они, не может с ними вместе составлять единого тела. Но он оболакивает их и заключает в себе по природному стремлению сжимать себя в сферический и круглый вид и по неотлучному его свойству все связывать и все обымать.

К сему же имеет он и другую способность весьма примечательную, то есть, делиться непостижимым нам образом, так что самый малейший шарик из сих соляных и серных паров находит себе в его частицах довольное вместилище. Сие-то собрание шариков производит облака, или матку перунов.

Но как в сем рождении грома не можем мы не познать наших вух действователей, совершенно отличенных друг от друга, то есть соли и серы, и сверх того изображения высшего действователя, или сего воздушного Меркурий, который связывает двух первых: то ясно видим, что необходимо нужны все сии разные сущности для произведения какого-либо состава; и сие показывает нам единое Вещество.

Но того недовольно, что мы находим здесь истинные знаки всех Начал, на которых учреждены всеобщие Законы Существ; надлежит еще найти их в разных действиях и в многоразличности произведений, которые рождаются от смщения сих стихийных Сущностей.

Примем теперь в рассуждение громовые облака, яко соединение токмо двоякого рода паров, то есть земных и воздушных; но ежели бы не было такой силы, которая бы разгорячила их и привела в закисание, То никогда не увидели бы мы воспаления их. И так необходимо надлежит допустить внешний жар, который сообщился бы двум веществам, заключенным в Меркуриальном вместилище, и который бы разделил с треском все соляные и серные шарики, находящиеся в сих облаках; сей жар есть ощутительное свидетельство всех Начал, Которые мы прежде утвердили, и которые легко могут читатели снести с теперешним предложением.

Но дабы тем удобнее учинить им сие, не бесполезно будет рассмотреть разные свойства соли и серы, которые оказываются в громовом ударе; ибо чрез сие можем подать некоторое понятие о двух главных Законах Натуры, поелику соль и сера суть органы и орудия сих двух Законов.

Внешний жар действует, как мы уже видели, на Вещества, составляюище тучу: разоряет меркуриальный их покров, который по естеству своему способен к разделимости, проникает до внутренности двух Существ, и зажигает серную часть, которая отражает и отдаляет сильно соляную часть, коея присоединение было противно истинному ее Закону и делало болезнь в Натуре.

При таком вспыхе Меркурий раздробляется в столь мелкие части, что все, что заключал он в себе, выходит опять на свободу; сам же после сего совершенного разрешения упадает с жидкостию на поверхность земли; и для того-то дождевая вода больше имеет свойств, нежели прочие воды, понеже она более упоена Меркурием; а сей Меркурий гораздо чище Меркурий земного.

И так вся сия перемена производится на прочих двух сущностях, то есть на тех, которые в Натуре телесной суть знаки двух Законов и двух Начал бестелесных. И потому все в громе проихсодящие действия основаны на разных смешениях сих двух Веществ.

В самом деле известно, что огонь, будучи Начало всякого действия стихийного, собирает пары земные и небесные, из которых составляет перун; он же приводит их в кипение, и потом раздробляет их; и так огню должно приписать рождение и возжение перуна.

Что касается до шуму, Происходящего от возжжения перуна, оный не иному чему приписать можно, как ударению соляной части о столбы воздуха; понеже огонь сам по себе не может издавать шуму; что легко видеть можно, когда он действует на свободе; и хотя огонь есть Начало всякого стихийного действия, однако ж ни одно из сих действия не было бы чувствительно в Натуре без соли: цвет, вкус, запах, звук, магнитная сила, электрическая сила, свет, все сие показывает себя и является чрез нее: для сего то не можем сомневаться, чтобы она не была также орудием и громового шуму; поелику чем более Вещество перуна напоено соляными частями, тем сильнее его и сверканье.

Не можем также сомневаться, что соль вместе втечение в цвет молнии, которой белее бывает, когда соль господствует, нежели когда сера преизобилует.

Наконец столь справедливо то, что соль есть орудие всех чувственных действий, что перун опаснее тогда бывает, когда изобилует солями; понеже возгарание его, будучи сильнее, производит удары крепче и разорения ужаснейшие.

Впрочем, сие возгарание от изобилования соли бывает почти всегда в нижней части облака, как в грубейшей, менее подверженной жару, и следовательно способнейшей к замерзанию, от чего и бывает град.

Напротив, когда перун изобилует серою, гремение его не бывает столь резко и отрывисто, молния красного цвету, и огнь редко досягает до нас своим действием; понеже тогда обыкновенно вспыхивает вверху по причине слабости сея части облака, и по природному свойству огня стремится вверх.

Для того-то думают, что при всяком ударе падает перун на землю, хотя не всегда имеем очевидное тому доказательство. Для сего также, зная вещества, из коих перун можно узнавать, на которую часть земли может он пасть, понеже всегда он стремится к сходственным себе веществам; однако ж нельзя определить той самой точки, на которую упадет; ибо для сего надобно совершенно знать путь его стремления; но в сражении и борьбе всех сих разных веществ направление пути переменяется ежеминутно.

Здесь ясно видим дело двойственного действия Натуры. При всем том все разные сии ударения, толико беспорядчные во наружности, ежели рассматривать их ближе, Равно как и все прочие действия телесные, представляют нам постоянный Закон Причины, правящей ими; паче же в сем стремлении веществ грома к веществам, им сходственным, сия причина являет свое могущество и свойство.

В самом деле, если бы перун стремился к такой части зменой, в которой бы мог он потерять свое сообщение с воздушными столбами, напоенными теми же веществами: то бы стремление его пресеклося и он бы угас в точке падения своего, когда бы сотлело все вещество его. Для сей-то причины перун никогда не поднимается вверх, ежели упадает в глубокие воды; ибо тогда пресекается свободное сообщение его с Воздухом, и он там не находит сходственных себе веществ.

Но когда путь его стремления идет по воздушным столбам, отягченным веществами, ему сходными, тогда пробегает он их с большим, или меньшим усугублением сил своих, по количеству встречающейся ему сходной пищи. И так может он посредством всех сих столбов, из коих состоит атмосфера, Проложить весьма быстро разные дороги, и даже весьма противуположные друг другу: равно как должен отвратить свой бег, когда найдет противные себе вещества, или такое место, где воздух не имеет исхода; понеже таковый воздух, будучи непроницаем, делает ему непреодолимое сопротивление; словом, он не прежде остановится, как не найдет уже более веществ для своего питания; и когда, кажется, уже пресекается его течение, ежели встретятся новые вещества, сходные ему, воспринимает новые вещества, сходные ему, воспринимает он силы свои и производит новые действия.

Вот от чего течение его кажется быть столь непорядочно и вообще столь непонятно; однако нельзя отрицать, что и в самой сей неправильности есть Закон; понеже все Начала, доселе показанные, свидетельствуют о том, и все их произведения являют его: и так нет минуты, в которую бы сия Натура себе самой была оставлена, и в которую бы она могла сделать хоть один шаг без сей Причины, которая поставлена управлять ею.

Я скажу только одно слово к тому, о чем мы теперь только говорили. Вообще думают, что кто увидит молнию, тому не опасен громовой удар. Посмотрим, какого вероятия достойно сие мнение.

Ежели бы в воздухе был один только столб и однажды бы возигался перун, то по истине, кто увидел молнию, тому не опасен был бы удар, который с нею сопряжен; ибо Время небесное столь скоро, что не может быть примечено на Земли.

Но как воздушные столбы, отягченные веществами, сходными перуну, бывают в не малом числе, то можно избежать от вспыху первого столба и не избавиться второго, ниже всех тех, которые после усмотренной уже молнии воспалятся; понеже перун не прекратит своего бега, покамест встречать будет столбы, удобные к его питанию.