О произведениях умственных

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

О произведениях умственных

Так мыслят все благорассудные люди и имеющие верный и истинный вкус; они знают, что произведения их при всеобщем только и тесном союзе могут приобрести большую силу и твердсоть, и сие давнишное было мнение, что все части Науки связаны и взаимно друг другу вспомоществуют.

Да и в самом деле сие чувствование столь сродно человеку, что везде он его носит с собою, когда даже шествует и по тому пути, о котором сие Начало не благоволит. Если бы Оратор захотел осуждать Науки, т онадлежало бы ему показать себя ученым; если бы Художник захотел осуждать красноречие, то не стал бы никто слушать его, когда б не употребил он к сему красноречия.

Однако ж сие полезное примечание хотя и правильно, но потому, что без внимания сделано, не произвело почти никакого плода; и люди привыкли как в этом, так и в прочем делать совершенные разделения и почитать все сии разные части чуждыми друг другу.

Мы не говорим, что в сих творениях способностей умных человека не должно различать разных родов, и что все они представляют одно подлежащее. Напротив, понеже сии способности разнствуют между собою, и мы можем приметить в них явственные различия, то весьма естественно думать, что и плоды их должны показывать сие разнствие и что не могут они походить друг на друга; но как притом сии способности по естеству своему состоят во взаимной связи, и как не возможно ни одной из них действовать без помощи других, то из сего видим, что необходимо надлежит быть такому же союзу и между разными их произведениями, дабы видно было, что все они того же происхождения. Но я излишно говорю о такой вещи, которая только стороною касается до моего плана: обращаюсь к начатому мною исследованию отношений, находящихся между Языком единственным и всеобщим и между разными умными произведениями человека.

Сии произведения, какого роду они ни были, мы можем разделить на два отделения, под которыми все прочие будут состоять, потому что во всем, что существует, есть или умное, или чувственное, и все, что чвеловек может произвести, имеет целию которую-нибудь из сих двух частей. В самом деле, все, что люди ежедневно выдумывают и производят в сем роде, состоит в том, чтоб научить или тронуть, рассуждать или возбуждать чувствительность; невозможно им ничего сказать, или обнаружить, что не имело бы целью которого-нибудь из сих двух пунктов; и как ни разделяй умственные произведения людей, всегда видно, что их намерение есть или просветить и привести к познанию некоторых Истин, или покорить умственного человека помощью чувственности и привести в такое состояние, в котором, не умея более владеть самим собою, должен быть во всласти слышимого им гласа, и следовать слепо доброй, или злой влекущей его прелести.

К первому отделению отнесем все творения рассудка, или вообще все то, что долженствует производиться чрез Аксиомы и все, что на опытах основывается.

Ко второму отделению отнесем все то, что имеет целию сделать впечатления в сердце человеческом, какого роду они ни были, и тронуть его, каким бы то образом ни было.

В том, или в другом отделении, какое намерение Сочинителей? Не то ли, чтоб показать подлежащее свое в том ясном и приманчивом виде, чтобы тот, кто рассматривает его, не мог оспаривать, что оно истинно, ниже воспротивиться силе и прелести средств, употребляемых к привлечению его? Какие пособия употребляют они в сем случае? Не стараются ли всячески сами вызнать свойство подлежательного? Не стараются ли дойти до самого источника его и проникнуть даже в сущность его? Словом, не к тому ли они все силы свои напрягают, чтобы изражение их так хорошо согласловало с мыслями их, и чтобы так естественно и так истинно изображено было, чтоб неминуемо поействовало оно на подобными их, так как бы самая вещь была пред их глазами?

Не чувствуем ли над собою сего действия, которое больше, или меньше сильно по мере того, как близко подоошел Сочинитель к своей целил? И сие действие не всеобщее ли, и нет ли такого роду красот, которые во всем свете почитаются таковыми?

Сие есть для нас образ способностей сего истинного Языка, о котором говорим и мы, находим в самых далеке людей и в их усилиях следы того, что мы сказали о правильности и силе изражения его, равно как и о всеобщности его.

Неравность впечатлений, происходящая от разности наречий и языков, согласием учрежденных между многими народами, не должна нас останавливать. Как сия разность есть недостаток случайный, и не природный, и как человеку можно исправить его, приучив себя к чужим наречиям, то не может она противна быть началу, и я безбоязненно сказываю, что все языки на земле суть доводы, утверждающие оное.

Хотя на два отделения расположил и словесные произведения умных способностей человека, не забываю однако, что они имеют многие вещи и разделения как по числу разных вещей, подлежательных нашему рассуждению, так и по множеству оттенко, которые могут быть в наших чувствованиях.

Не вступая в исчисление их, ниже в рассматривание каждой порознь, мы можем взять в рассужение главную токмо ветвь, каждого отеделения, и которая есть первая по ряду, как на пример, в вещах подлежащих рассуждению Математику№ а Поэзию в тех, которые относятся к чувственной способности человека. Но как выше сего рассуждаемо было о Математике, то я отсылаю туда читателя, дабы он удостоверился паки в существенности и всеобщности начальных положений, мною предлагаемых.