Афины в апперцепции европейцев См.[18], стр.343 и 364—369.

Афины в апперцепции европейцев

См.[18], стр.343 и 364—369.

Апперцепционные фантастические представления об Афинах продолжали господствовать в Европе и после Кириака. В относящихся к XV веку рукописях «Космографии» Птолемея и «Изолариума» Бондельмонте Афины изображены в виде замка с зубчатыми стенами и башнями (и с надписью «Афины — ныне Сетин»), в хронике Жана де Курой — в виде фландрского, а в Нюрнбергской хронике Шеделя — в виде немецкого города (и это несмотря на то, что Шедель, по некоторым данным, имел в своем распоряжении копии рисунков Кириака), Впрочем, можно думать, что Шедель, давал чисто условное изображение, поскольку он сам же писал, что от Афин «остались лишь немногие следы».

В XVI веке сведения об Афинах в Европе были исключительно скудны. Дело дошло до того, что в 1573 году Мартин Краус (Крузиус), профессор классической литературы в Тюбингене, поставил вопрос: существуют ли еще Афины? Этот вопрос он задал в письме канцлеру константинопольского патриарха, и полученный ответ дал, как говорит Грегоровиус, первые точные сведения об Афинах и впервые пролили слабый свет на состояние его памятников.

До XVIII века афинской (и вообще греческой) археологией никто не занимался. «Греки на Крите и Корфу, другие ученые эллинисты собранные Альдом Мануцием в Венеции и преподававшие в греческих гимназиях в Манте, Падуе, Риме, Париже, Женеве, Гейдельберге, посвящали все свои силы филологической критике» ([18], стр.365).

Не удивительно поэтому, что даже в 1677 году в книге «Точное и подробное описание древней и новой Греции» ее автор Лауремберг утверждает, что от древней столицы муз осталась лишь кучка жалких хижин, называемая Сетин, хотя ему и были известны письма, полученные Крузиусом. На карте, приложенной к его книге, Лауремберг изобразил Афины в виде круглого города, посередине которого возвышается высокая конусообразная гора, увенчанная двумя готическими башнями.

Однако в отношении Афин в Европе уже подули новые ветры. В 1645 г. в Афинах появляются французские иезуиты, а в 1658 г. — капуцины. Их монастырь и сделался исходным пунктом изучения афинских древностей, которое с тех пор производилось все с большей интенсивностью.

Таким образом, литературно–теоретические представления о Древней Греции, выработанные филологами–гуманистами, лишь через двести–триста лет подверглись сравнению с археологическим материалом. Естественно, что все исследователи занимались только одним: осмыслением и интерпретацией афинских руин в рамках уже твердо устоявшихся «классических» представлений на основе стихийно сложившихся атрибуций. Никакой речи о независимом изучении «афинских древностей» вообще не было.

Результаты этой односторонней работы нам и преподносятся теперь как «научно установленные» факты о классической Греции.